Е. Арсюхин. Модели не для подражания

Источник: Национальный банковский журнал. 2007. № 4(38), 09 апреля. http://www.nbj.ru/publs/banki-i-biznes/2007/04/09/archive-publ-11528/index.html

История не даст соврать: сильная экономика всегда провоцировала создание сильного финансового сектора. Однако известны и случаи, когда финансовый сектор становился самодовлеющим, и погребал под собой экономику. Самый яркий пример это, безусловно, пресловутая «голландская болезнь» в Нидерландах, когда развитие наиболее передового на тот момент (XVII столетие) хозяйства было подорвано финансовыми спекуляциями.

Как правило, такие вещи случаются, если банковская система не следует за экономикой, а идет впереди нее. В этом случае проявляются все негативные стороны финансового сектора: склонность придавать самодовлеющее значение деньгам и ценным бумагам, невнимание к возникающим разрывам между деньгами и их реальным наполнением, наконец, примат спекулятивной выгоды над долгосрочными целями.

В наши дни примером экономики, построенной исключительно на финансовых операциях, являются Соединенные Штаты Америки. Как признают сами западные экономисты (например, американец Лестер Туроу), США продуцируют три вещи: доллары, фильмы и продукты питания. Причем два вторых компонента были бы бессмысленны без первого: колоссальные обороты «фабрики грез» могут иметь место только в деформированной, «виртуальной» экономике, а поддержка американского АПК, имеющая лишь социальный смысл, возможна лишь постольку, поскольку под рукой печатный станок. Крах американского доллара мир ждет с ужасом, но и с каким-то злорадным нетерпением, и он, если послушать того же Туроу, не случается лишь из-за того, что Китай, продуцирующий колоссальное число экспортных товаров, соглашается обменивать их на доллары США. Таким образом, возникает сколь уникальная, столь и хрупкая картина: деньги одной страны обеспечены товаром другой страны, которая фактически образовала с США «союз, близкий к слиянию». Тем временем за долларом США нет никакой опоры, кроме китайских товаров, а значит, вся финансовая машина США, о которой принято говорить с придыханием, - ни что иное, как колосс на песке.

Сдается, что российские идеологи банкизации неявно, но склонны брать в пример экономику США. Во всяком случае, говоря о решающей роли финансового рынка, они приводят в пример именно американские реалии. Что неудивительно: нельзя же приводить в пример Швейцарию, где мы имеем другое уникальное явление. Страна, ставшая по сути финансовым эксклавом для всего западного мира, продает этому самому миру свою политическую стабильность. Что вряд ли удастся России за отсутствием оной.

РЕНТА - НАШЕ ВСЕ

Между тем, экономическая картина в современной России настолько сильно отличается от таковой в США и в западных странах, что подыскать ей аналогии просто невозможно.

Грубо говоря, система хозяйствования в России заключается в том, что государство извлекает некую «феодальную» ренту из природных ресурсов, которая присваивается близкими к государству компаниями, остальное через нехитрые механизмы «отъема» направляется прямо в бюджет. Далее эта рента направляется: государством - на поддержание атмосферы социальной стабильности, компаниями - на проекты, связанные с дальнейшим извлечением ренты, а также на финансовые спекуляции. Секторам, связанным с производством новой добавленной стоимости вне ресурсов, не достается и не может достаться ничего. Даже в рамках холдингов, во главе которых стоят государственные ресурсные компании. Показательная тенденция, когда естественные монополии активно отказываются от «непрофильных» отраслей, сбрасывая их государству, что со стороны выглядит «новой национализацией» (не являясь этим по сути).

Банкизация не учитывает этих факторов и подается как способ вовлечь «лишние» финансовые ресурсы в стагнирующие отрасли. Но разберем этот тезис и возможность его реализации по пунктам.

Во-первых, откуда могут взяться «лишние» финансовые ресурсы в этой схеме? Как правило, чаще всего поминают личные сбережения граждан, что уже достаточно показательно: других «лишних денег» в государстве нет по определению. Но о личных деньгах мы будем подробно говорить ниже. Что же касается сырьевых финансовых ресурсов (в бюджетном или в бизнес-выражении, неважно), то для оперирования этими деньгами разветвленная сеть кредитных организаций попросту не нужна. С этой задачей справляются: в бюджетной части - ЦБ и ряд государственных банков, в бизнес-части - «карманные» банки естественных монополий. Оно и понятно: хотя речь идет о больших деньгах, это очень «простые» деньги, полученные из считанного числа источников, и управлять ими в общем-то нетрудно.

В условиях России банкизация красивая идея, направленная на устранение внешней конкуренции

толь же умозрительна и картина, при которой сырьевые деньги вдруг, усилиями сторонних банков, пойдут на развитие текстильной отрасли, машиностроения, наукоемких технологий и т. д. С чего это вдруг случится? Вероятно, идеологи банкизации предполагают, что мощные комбанки, накопив достаточный запас прочности, получат возможность давать длинные и дешевые кредиты, которыми эти отрасли и смогут воспользоваться. Но возникает два вопроса. Во-первых, почему это не случается в практике «карманных» банков при естественных монополиях? Почему, напротив, монополии «сбрасывают» непрофильные активы? И во-вторых, какого объема финансовые ресурсы должны быть накоплены (и из каких источников?) независимыми банками, чтобы они могли позволить себе такие проекты?

Ответ на первый вопрос достаточно очевиден: воспроизводство ренты, при иссякании месторождений, при необходимости вести все более затратный поиск и добычу полезных ископаемых, само по себе требует существенных затрат. Поскольку речь идет о выживании рентной системы, эти затраты оказываются во главе угла. На прочее денег просто не остается, особенно с учетом колоссальной социальной нагрузки, которую несут спаянные с государством естественные монополии. Ответ на второй вопрос требует серьезного счета, но очевидно, что речь идет об объемах, сопоставимых с активами Сбербанка, причем банкиры должны откуда-то получить серьезную мотивацию поступать именно так: играть на поле длинных кредитов, игнорируя краткосрочные проекты.

Что может заставить их так поступить? Конечно, только конкуренция с западными банками, которые, придя в Россию после присоединения последней к ВТО, активно займут именно эту, пустующую нишу. Но именно этой-то конкуренции российское банковское сообщество и стремится всеми силами не допустить. Как известно, в ходе переговоров о членстве России в ВТО российской стороне удалось отстоять право вето на открытие прямых филиалов иностранных банков. Отсюда - два вывода. Во-первых, никакой конкуренции не будет. Во-вторых, российское банковское сообщество и не собирается занимать нишу длинных дешевых кредитов, раз все усилия его направлены на то, чтобы конкуренция не принудила эту нишу занимать.

Наступит потребительский дефолт, и страна получит цепь социальных конфликтов

Представляется, что в условиях современной России, которые можно охарактеризовать как «неофеодальная экономика», банкизация - лишь красивая идея, направленная на устранение внешней конкуренции.

ДВА ВАРИАНТА, И ОБА ПЛОХИЕ

Мы обещали подробнее поговорить о личных деньгах населения. Эта тема и в самом деле крайне важна. Во-первых, потребительский рынок остается в современной России едва ли не единственным анклавом свободной рыночной экономики (при том, что он активно деформируется местными чиновникам). Во-вторых, личные деньги и в самом деле - последний «кредитный ресурс» банковской системы России. И в-третьих, какие-либо проблемы в этом секторе могут, если они окажутся достаточно серьезны, привести к тяжелейшим последствиям, не исключая и крушение современной экономической и политической модели в стране.

Система эксплуатации населения России хорошо прописана в сотнях исследований и газетных статей, и заключается она, как все мы прекрасно знаем, в систематической недооценке труда. Средний трудящийся в России работает больше, чем человек на Западе, получает меньше, при том что стоимость жизни, спровоцированная ростом сырьевых доходов «экономики вообще», догнала и часто перегнала Запад (скажем, в США потребительские товары в среднем на треть дешевле, чем в России). Системой стала и так называемая «невыплата зарплат», в чем лидирует именно частный сектор. «Так называемая» - потому, что «невыплата» на самом деле является становым хребтом системы извлечения прибыли. Достаточно сказать, что зарплату не платят предприятия такого экспортного сектора, как лесодобыча, что не мешает хозяевам предприятий осуществлять инвестиции в свое производство, и для них, таким образом, источником инвестиций становятся в том числе украденные деньги собственных работников.

Эта картина наталкивает на мысль, что потребительское кредитование является мощнейшим ресурсом российской банковской системы. В самом деле, не имея возможности накопить своим трудом практически ни на что, выходящее за границы ежемесячного горизонта потребления, человек в России просто обречен брать кредит. Что выходит на самом деле? Люди, как только банки, пресыщенные крупными спекуляциями, обратили на них внимание и предложили им подходящие продукты, в самом деле кинулись брать кредиты. К чему это привело?

2005 год стал переломным в сфере кредитования. 2006-й - переломным в динамике реальных доходов населения. Несмотря на рост номинальных доходов (23,5%), рост реальных (располагаемых) доходов впервые за много лет замедлился. Он составил всего лишь 10,2%, что ниже темпа потребительской инфляции. Причина - в том, что «дельту» съели банковские проценты. Во всяком случае, так трактуют ситуацию эксперты Минэкономразвития, и с ними трудно спорить.

Итак, с одной стороны, мы имеем ужасающую неграмотность населения. Достаточно сказать, что правительство США тратит в год на курсы (обязательные для каждого, кто берет кредит) $5 млрд. В России участие бюджета в финансовом просвещении ограничивается двумя-тремя заказами, размещенными между несколькими PR-агентствами, взявшимися тут же «зарабатывать вдвое», рекламируя за минфиновские деньги те или иные банковские продукты. С другой стороны, банки пустились во все тяжкие, часто прямо обманывая население. Чего стоят кредиты на покупку бытовой техники, которые рекламировались как «дешевые», но в реальности обходились заемщику в несусветные 80% годовых. Таким образом, банкам удалось заработать «на пылесосах» в 2005 году 371,5 млрд. руб, или на 48% больше, чем годом ранее. Как говорил один писатель, «если потери моей армии - два человека, а вражеской - сто, это не бой, это бойня».

Хуже, что кроме пылесосов люди покупают в кредит, по ипотеке, еще и недвижимость. В момент, когда пишутся эти строки, в московском суде рассматривается третий иск со стороны заемщика, которого ввели в заблуждение условия ипотечного кредитования, заявленные банком. Эксперты говорят, что так же обманули еще несколько десятков тысяч человек, причем в разных банках, и если они все подадут в суд, убытки банкиров составят миллиарды долларов. В данном конкретном иске заемщик заплатил за открытие кредита «0,8%, но не более $5 тыс.», видимо, просто «подмахнув» договор, подсунутый ему банковским менеджером. По словам тех же экспертов, сумма «комиссий» в автокредитовании, например, может составлять до 30% от размера кредита. Таким образом, и тут банкиры сделали ставку на краткосрочный «отъем денег», прекрасно понимая, что за этим последуют иски и падение доверия к банковской системе в целом, но, видимо, оправдывая это сиюминутной выгодой.

Далее развитие событий может идти по двум сценариям, и оба плохие. По первому сценарию, люди будут продолжать брать кредиты. В пользу этого говорит тот факт, что невыплата зарплаты продолжает прогрессировать, и у людей просто нет выхода, чтобы «успеть за соседями» и купить авто или дачу. А это значит: реальные доходы населения окажутся съедены процентными ставками окончательно, наступит потребительский дефолт, сопровождаемый ростом инфляции, и страна получит цепь социальных конфликтов, о масштабах которых лучше не фантазировать.

По второму сценарию люди потеряют доверие к банковской системе, на что их подтолкнет плачевный опыт как раннего российского прошлого, так и недавних лет. Бросившись в банки за своими вкладами, они создадут экономическую и социальную напряженность точно с теми же последствиями. Помимо прочего, этот сценарий ударит также по розничной торговле и сфере услуг. Масса предприятий обанкротится, что станет поводом для установления тотального государственного (муниципального) контроля за остатками мелкого бизнеса и окончательно вырвет нашу страну из орбиты рыночной экономики.

КАК С ЭТИМ БОРОТЬСЯ?

Почему же банковской системе России так «не везет»? Во многом потому, что, играя в «банкизацию», банкиры не желают вместе с другими видами «обиженного» бизнеса ломать рентную экономическую систему, вместо этого возлагая надежды на протекционизм и на выжимание соков из всех ресурсов, которые им доступны, в том числе из населения.

Совершенно очевидно, что если уж государство извлекает долю из рентных доходов, оперировать ею должны коммерческие банки. С другой стороны, неочевидно, что деньгами одного бизнеса, которые присвоили чиновники, должен рулить другой бизнес. Мы приходим таким образом к осознанию того, что сама система взимания ренты в пользу государства порочна. Видимо, без ее слома крепкой финансовой системы в стране просто не будет.

Но ее не будет и в ситуации, когда львиная доля доходов государства производится структурами, принадлежащими или подконтрольными государству. Очевидно, встает дилемма: или отказаться от построения цивилизованной банковской системы как пустой самоцели, или ломать еще и эту тенденцию.

Вероятно, именно о таких вещах, а не о банкизации, и нужно говорить. Хуже всего, что в нынешней ситуации даже конкуренция сама по себе ничего не сделает. Если бы правительство не «защитило» банкиров от ВТО, иностранные банки дали бы народу и мелкому бизнесу более «справедливую» систему кредитования, но и только. Из этого не получилось бы национальной банковской системы, поскольку у национальных банкиров просто не было бы сфер, в которых бы они пересекались с иностранцами и с ними конкурировали. Фактически от конкуренции пострадал бы единственный субъект, Сбербанк, который представляет сервис какого угодно качества, пользуясь своим монопольным положением. Сдается, что именно ради защиты этого государственного банка правительство и «защитило» банковский сектор «в целом».

Возможно, условий для формирования крепкой национальной банковской системы в России просто не наступило. Для этого нужно падение мировых цен на сырье, соответственно, иссякание сырьевой ренты, что вызовет к жизни другие механизмы хозяйствования. Но если это так, не нужно строить иллюзии и возлагать надежды на очередную кампанию, которая якобы что-то исправит. Как ни печально, но стране нужны большие перемены и потрясения, чтобы обрести новое качество.