Главные идеи, на которых я хотел бы остановиться, выражаются в следующих основных тезисах. Во-первых, Россия сталкивается с очень серьезным вызовом. Больше того, я бы сказал так: нынешнее убаюкивающее состояние в течение примерно трех-четырех лет, наверное, еще продлится. Для определенной части населения России предмет для беспокойства достаточно ясен, но это, как всегда меньшинство, меньшинство даже в элите, которое не может добиться продвижения своих тревог и обеспокоенности. С другой стороны, общество, вернее, страна остро нуждается в модернизации.

Срочно, безотлагательно нужны реформы, которые привели бы институты, а следом и всю культуру страны в состояние, пригодное для продуктивного развития. Что значит «продуктивное развитие» с моей точки зрения? Это формирование инновационной экономики, экономики, которая называется экономикой знаний, креативной экономикой, не знаю, как точнее назвать, тем не менее, развитие в этом направлении.

В табл. 1 приведены данные об ожидаемых среднегодовых темпах роста ВВП и населения по группам стран, существенно различных по культуре. Мы видим, что в странах Запада и бывшего СССР рост экономики сравнительно низкий и население убывает или почти не растет. То же в Японии. В других странах Восточной и Южной Азии рост ВВП выше намного, и население быстро растет. В Латинской Америке растет население, а темпы роста ВВП  скромные. В исламских странах темпы роста населения самые высокие, а экономика будет расти не так быстро. Куда же мы движемся?

Таблица 1. Прогноз Всемирного Банка по темпам роста экономики и населения в 2005-2020 гг. (среднегодовые проценты)

В табл. 2 приведены некоторые результаты расчетов на модели, разработанной во Всемирном банке Уилл Мартином вместе с коллегами. Она содержит прогнозные данные об изменениях в мировой торговле в течение периода с 2005 по 2020 год. Мы видим, что за это время на мировой арене произойдут очень серьезные подвижки. Главным образом эти подвижки будут заключаться в том, что Китай и Индия резко увеличат объемы экспорта. Серым цветом показано, насколько они увеличат объем экспорта, если не будет повышения качества продукции. А желтым цветом показано, насколько они увеличат объемы экспорта. А если будет еще повышение качества продукции до неких стандартов, когда они могут завоевать самые требовательные рынки, то их экспорт вырастет еще больше.

Таблица 2. Прогнозный расчет последствий роста экспорта Китая и Индии для мировой торговли (2020 г. к 2005 г., изменение доли в %; вторая строчка – с учетом повышения качества)

Соответственно, в других странах или блоках стран, которые находятся за пределами этих регионов, в традиционных районах Западной Европы и Северной Америки, в бывшем Советском Союзе, можно считать Россия – это половина Советского Союза (просто такими данными они располагали) – практически все относительно теряют, кроме того, что им отводится роль поставщиков леса, минерального сырья, химической продукции в Китай и в Индию.

В остальном это процесс, в некотором смысле угрожающий. Авторы предупреждают, что это никакой не прогноз, но, тем не менее, вы имейте в виду, что это один из возможных вариантов развития событий.

Посмотрим по странам, что там происходит. Что меня интересовало в особенности? Когда я познакомился с докладом компании «Голдман Сакс», мне показалось, что в докладе не совсем учтены как раз особенности культуры тех стран, которые были включены в группу BRIC. А они имеют значение. Поэтому в своем докладе я пытался посмотреть с этой точки зрения на эти страны, а затем посмотреть на Россию.

В табл. 3  расчеты китайского профессора Джанг Чжи из университета Фудань, о которых он докладывал на конференции в Токио в декабре прошлого года. Здесь показано, что в первый период – с 1978 по 1993 год средний темп роста ВВП в Китае составлял 9,7, а дальше вы видите производственную функцию Китая, самые большие вклады в рост были со стороны факторов капитала и совокупной факторной производительности. В последние годы еще более возросла роль капитала и снизилось влияние фактора труда.

Таблица 3. Производственная функция Китая

В действительности я не совсем убежден в корректности этих цифр, поскольку считаю, что успех Китая прежде всего обусловлен тем, что он проходит фазу поздней индустриализации, что он опирается в основном на использование дешевой рабочей силы, которая постоянно привлекается из сельских районов. Причем переход из сельских районов в города сопровождается быстрым ростом производительности, потому что низкая производительность на рисовых полях немедленно сменяется более высокой производительностью на каких-то достаточно хорошо оснащенных фабриках, где те же люди обучаются сначала сравнительно простым приемам труда, а затем уже в хорошо организованном производстве их производительность резко возрастает. Потом они обучаются и повышается качество.

Если мы сравним с Индией, – я имел возможность познакомиться в Токио с очень интересным человеком, с доктором Мурали Патибандла из Бангалора, который объяснил различия между Индией и Китаем следующим образом: Китай больше ориентируется на заимствования технологий, а Индия создает более творческую, конкурентную обстановку у себя в стране, в результате чего появляется все больше индийских компаний, которые создают инновационные продукты. Есть примеры индийских компаний, которые действуют чрезвычайно успешно, в том числе на мировых рынках, создавая инновационные продукты, не уступающие по качеству и новизне изделиям из других стран, из развитых стран. Тата-Моторс – самый дешевый автомобиль; Баджадж – вытеснение Хонды с рынка мотоциклов; Инфозис – мировой производитель софта.

У Китая тоже есть большие успехи, но там не гонятся за ростом производительности (я говорю о том, что слышал от профессора), исходят из того, что нужно обеспечивать занятость рабочей силы и т.д. Мне, кстати, развитие Китая представляется более органичным, то есть таким, которое в большей степени соответствует его условиям, но одновременно это накладывает ограничения на возможности Китая быстро достигать серьезных подвижек в части создания инновационных продуктов.

Когда я говорю об инновациях, я имею в виду инновации не для себя, а инновации для рынка. Если вы способны приходить на рынок с новым продуктом, это принципиально иная позиция. Если вы не способны, не навсегда, а на какое-то время, значит у вас еще есть определенные проблемы. Я подозреваю, что это как раз в первую очередь проблемы культурные. Проблемы в Индии еще более серьезные, потому что в Китае нет таких перегородок между разными слоями населения, как в Индии. Если не выстраиваются административные барьеры, то там довольно плавно происходят перетоки населения и т.д.

Те данные, которыми я располагаю, – я посмотрел данные World Value Survey о доверии к различного рода институтам, – показывают: доверие к религии, к церковным институтам в Китае и в Японии самое низкое в мире – порядка 4-5%. В то же время в Индии – это 87%. Эти различия себя проявят. Что касается структуры индийской экономики, то 200 миллионов человек работает и живет в современном секторе. Они обладают нужным образованием, способны работать в современных компаниях и конкурировать на международном рынке с той продукцией, которая производится в развитых странах. Но 67% населения живет в деревне и находится, я бы сказал, в состоянии исключенности (excluded). У них особая культуры нищеты, они практически не приобщены к современной цивилизации.

Попытки индийского правительства добиться каких-то перемен, это вполне серьезно, иной раз это успешные усилия и т.д., но, тем не менее, быстрых изменений пока, как я понял, не происходит. В дальнейшем, я полагаю, что у этих стран – и у Индии, и у Китая – будут очень серьезные проблемы с институтами и с культурой тогда, когда резервы поздней индустриализации закончатся и дело дойдет до перехода к инновационной экономике.

Бразилия. Доктор Жоао Феррас, он бразилец, работает в ООН, говорит так: «Бразилия медленно поспешает». Из четырех представителей разных стран BRICs двое, а именно господин Феррас – за Бразилию, я – за Россию, – предложили исключить нас из четверки, несмотря на нынешние успешные показатели. Потому что Бразилия развивается не так быстро, как другие. Здесь приведены данные (табл. 4) показывающие, что у нее довольно низкие темпы экономического роста, и, в общем, никогда не было результатов, исключая отдельные достижения: в добыче нефти на континентальном шельфе, в производстве самолетов «Эмбрайер», а также в некоторых других областях. Сами бразильцы говорят, что проблемы культурные в Бразилии чрезвычайно существенны. Бóльшая часть промышленности, большая часть интеллектуальных ресурсов и т.д. сконцентрирована в районе Сан-Пауло; еще есть Риу-Гранди-Ду-Сул – южный штат, это районы, заселенные европейцами, примерно так же, как Аргентина или Уругвай.

Таблица 5. Бразилия: медленно поспешая

Север – это совершенно другая страна с другой культурой, в значительной степени индейской, где будут очень серьезные проблемы с культурным развитием. Тот же господин Феррас обратил внимание на причины, почему, с его точки зрения, бразильская экономика так медленно развивается. Она развивается гораздо медленнее, чем могла бы. У нее есть довольно приличные темпы роста, она опережает, предположим, развитые страны, но, тем не менее, могла бы намного быстрее.

Почему этого не происходит? С его точки зрения, это ограниченность стратегической перспективы перед бизнесом, недоверие к государственным институтам, планирование развития бизнеса на очень короткую дистанцию. Или, по крайней мере, таким образом, чтобы те капиталы, которыми бизнес располагает, использовались до последней степени, чтобы минимальные технологические изменения производились в последнюю очередь – только тогда, когда уже совершенно невозможно.

Результатом этого является то, что возникают очень большие различия в производительности в рамках одного и того же сектора. Я был очень поражен этим выводом, потому что ровно за несколько месяцев до этого мы подвели итоги исследования конкурентоспособности в российской обрабатывающей промышленности и обнаружили следующее явление. Все говорят: у нас есть отсталая обрабатывающая промышленность, но мощная добывающая промышленность – нефть, газ. Разрыв в производительности по добавленной стоимости по нашим оценкам в 8 раз. Говорят: если мы перебросим доходы из добывающей промышленности в обрабатывающую, то ликвидируем отставание, то есть мы сможем создать конкурентоспособное обрабатывающее производство.

Но вот результаты. Разрывы в производительности в рамках отдельных отраслей обрабатывающей промышленности гораздо выше – до 25 раз. Это показано в табл. 5, последний столбец – это соотношение лучшей и худшей группы предприятий в разах, причем соотносится по 20% худших и лучших предприятий. Мы видим в России ситуацию, похожую на бразильскую.

Таблица 5. Внутриотраслевые разрывы в производительности труда

Я так полагаю, что напрямую нельзя переносить те доводы, которые приводил доктор Феррас в отношении Бразилии, но видимо что-то подобное в России есть, и над этим стоит поразмыслить, потому что это серьезная проблема. Для нас очень существенную роль играет территориальный фактор. В действительности же мы видим, что примерно половина предприятий ни с кем не конкурирует, или имеет конкурентов только в виде некоторых российских фирм. Если такие разрывы в производительности, то возникает вопрос, какую роль играет фактор региональный – расстояния, большие различия в состоянии инфраструктуры, в концентрации интеллектуальных ресурсов и т.д. У меня такое впечатление, что он играет исключительно важную роль. Если мы захотим внести предложение немедленно позакрывать отставшие предприятия и т.д., то вряд ли этот вывод будет правильным, потому что здесь требуется другое, гораздо более глубокое исследование.

Я составил таблицу (табл. 6), которая возвращает нас к тезису относительно вызова, который стоит перед Россией. Здесь наверху страны, строчки – это различного вида ресурсы – трудовые, природные, капитал, институты и культура. Мы видим, что Китай, Индия и Бразилия имеют преимущества в части трудовых ресурсов и продолжения индустриализации. Индия и Китай сегодня находятся в стадии поздней индустриализации.

Таблица 6. Факторы развития и конкурентные преимущества стран

Для этой фазы, когда вы используете возможности, заложенные у вас в преобразовании аграрного сектора, используя уже имеющиеся технологии и т.д., вы можете обеспечивать высокие темпы роста. Страны, которые вошли в инновационную фазу, развитые страны, не могут поддерживать таких высоких темпов роста, кроме тех случаев, когда происходит технологическая революция типа Интернета. Тогда появляется возможность прорыва.

Такие чудеса не так часто случаются, поэтому там темпы роста в 2-3-4% в будущем будут естественны. А в Китае, Индии и Бразилии они еще возможны, потому что там происходит то, что происходило в Англии, начиная где-то с начала XIX века. Поэтому тогда Англия всех опережала, а потом постепенно потенциал роста переходил в другие руки. У России этих ресурсов сейчас нет, мы имеем убывающее население, мы использовали все наши трудовые ресурсы в период нашей индустриализации, не такой успешной, как китайская, и еще смогли некоторую часть этих ресурсов просто уничтожить. Поэтому конкурировать с Китаем или с Индией или со странами этого ряда Россия не сможет. Ее козырь – это природные ресурсы.

Однако в России нет ограничений по привлечению капитала, и она может развивать производство, но только с теми трудовыми ресурсами, которые у нее есть. Миграция проблему не решит. Она может развивать производство, основанное на природных богатствах, тоже в заданных трудовыми ресурсами пределах. Можно, конечно, взять и закапывать деньги в землю, но тогда у вас падает производительность и растет инфляция.

Поэтому я полагаю, что, обладая довольно серьезными природными ресурсами и имея доступ к капиталу, Россия могла бы поддерживать те же темпы экономического роста, которых она достигла сейчас. А сейчас она достигла роста потому, что был колоссальный скачок нефтяных цен и был быстрый рост ликвидности, которой здесь явно не хватало (монетизация экономики). Плюс к этому – рыночные реформы, которые произошли не так давно и которые дали стимул развитию российского капитализма, российского бизнеса и т.д. Но эти факторы долго действовать не будут.

А тогда что? Вот здесь меня каждый раз спрашивают: почему в табл. 6, где стоят институты и культура, я поставил галочки там, где Индия, Китай, Бразилия (т.е. обозначения того, что факторы не лимитирующие), но поставил плюсы у России. Рассуждение очень простое. Мы отстаем по качеству институциональной системы, причем сильно отстаем, но ликвидировать это отставание нам в принципе легче, чем Китаю и Индии. Пока. Поясню.

Я не буду говорить про коррупцию, про судебную систему, про образование и т.д. Это плохо, что мы здесь отстаем, но это наш резерв. Мы можем добиться успеха, но только за счет изменения институтов в сторону их большей продуктивности и в сторону развития культуры. У нас других возможностей нет. Вот такой мой вывод.

Поэтому реформы, которые меняют институты, нужно проводить и тратить средства в этих секторах, потому что это инвестиции в институциональные изменения. Это не просто повышение заработной платы, это инвестиции в новые институты, если вы с повышением зарплаты их меняете, то «покупаете» их усвоение. Если нет, и все будет оставаться как сейчас, а тогда дела будут неважные. Но мы более готовы к институциональным изменениям, мы ближе к ним, чем Китай и Индия. Над ними еще не каплет, а нас припекает.

Мой вывод такой, что у России, если она не может конкурировать с Китаем и с Индией за трудоемкие виды продукции, то у нее остается один выход – переходить к инновационной экономике. В инновационной экономике я нашел 7 позиций, которые необходимы для того, чтобы добиться успеха. В их число входят:

• Свобода творчества

• Свобода предпринимательства

• Конкуренция

• Образование

• Наука

• Индустрия инноваций

• Социальный капитал

Можно сказать, что по целому ряду, практически по всем этим позициям мы имеем очень сильное отставание, на каждом направлении нуждаемся в прорыве. У нас этого всего не хватает. Я просто хочу обратить внимание на несколько показателей, которыми я тоже заинтересовался, а именно об уровне доверия, которое существует в России между людьми и к публичным институтам.

В табл. 7 приведены показатели из World Value Survey по шкале из пяти ответов. Я суммировал первые два положительные в процентах. Если вы посмотрите внимательно, только одна страна из перечисленных здесь, да и не только здесь – во всем мире, которые упоминаются в этом обзоре, имеет показатели хуже, чем Россия. У нас – 37,9%. В Южной Африке – 34,5%.

Таблица 7. Уровень доверия по горизонтали (сумма положительных ответов на вопрос «можно ли доверять большинству людей», %)

Возьмем доверие к публичным институтам (табл. 8). Во второй колонке Россия. Группы стран – Восточная Европа, Китай, Индия, Бразилия и Япония. Обратите внимание, у нас самые низкие показатели доверия к публичным институтам, как государственным, так и негосударственным. Доверие, между прочим, одна из главных характеристик социального капитала.

Таблица 8. Средние уровни доверия к публичным институтам в некоторых цивилизациях и странах, %

Это сложный вопрос относительно того, как интерпретировать его роль, какие есть другие параметры, важные для социального капитала. Тем не менее, что нас характеризует: преобладание недоверия во всех направлениях и социального цинизма. Это всеобщее недоверие ко всем, это уверенность, что все люди сверху и вокруг думают только о себе и готовы нанести тебе ущерб или выгадать за твой счет. Это такая обстановка, которая, прежде всего, связана с осуществлением власти и распределением богатств.

Для России характеристики социального цинизма весьма типичны и они все подтверждают то обстоятельство, что Россия не то чтобы объективно не готова к модернизации, скорей наоборот, она не готова психологически, она не готова морально. У меня такое ощущение сложилось из того, что мы смогли изучить.

В табл. 9 приведены результаты исследования, которое мы провели по методике профессора Шварца, который руководил международным проектом исследования ценностей. Это специфическая система. По строкам написаны основные ценности, которые Шварц в своей методике выбрал в качестве координат для оценки системы ценностей. Это принадлежность или коллективизм, или – иначе – консерватизм (имеется в виду принадлежность к группе); затем – иерархия; затем – гармония (имеется в виду ценность окружающего мира, его красота, умение наслаждаться этим – и соответственно отсутствие активности). Затем – равноправие, которое противостоит иерархии, интеллектуальная автономия – это склонность к индивидуальному творчеству, аффективная автономия – это своего рода гедонизм, стремление к тому, чтобы получать от жизни возможно больше удовольствия. Мастерство – это ценность высокой квалификации, в то же время активности и т.д.

Таблица 9. Средние значения ценностей (по Шварцу) в странах Западной и Восточной Европы (1999 и 2005 гг.) для учителей и студентов

Цифры в табл. 9 – это оценки в баллах от 0 до 7, полученные анкетированием. Они были получены Шварцем в 1990 г. в Западной и Восточной Европе (я не буду сейчас показывать как); потом они были получены профессором Лебедевой Надеждой Михайловной в 1999 г. в ряде городов России среди студентов и учителей. Потом она же повторила эту работу в 2005 г.

Ценности – вещь чрезвычайно консервативная, изменяются очень медленно. В данном случае эти сдвиги микроскопические. Тем не менее, интересно и показательно. За эти годы у нас повысилась ценность иерархии, у нас повысилась ценность консерватизма, у нас повысилась ценность аффективной автономии. Ценность творческой автономии, интеллектуальной автономии упала. Такая картина. Я не стал бы из этого делать далеко идущие выводы, но тем не менее. Из этого я вижу необходимость в дальнейших исследованиях, но сам для себя делаю вывод, что мы движемся не совсем в ту сторону. В связи с чем у нас ситуация готовности общества к модернизации и к повышению уровня нашей культуры и институтов не улучшается, а ухудшается. Вот такие выводы приходят на ум.