Газ – воистину наше всё. Россия с большим отрывом лидирует в мире по его доказанным запасам: к 2008 году они составляли 43,3 трлн куб. м, или 23,4% мировых запасов. На втором месте – Иран (29,6 трлн), на третьем – Катар (25,4 трлн). В 2008 году Россия добыла 601,7 млрд куб. м газа (19,6% мировой добычи), а ее ближайший конкурент США – 582,2 млрд куб. м[1].

Мы говорим «газовая промышленность» – подразумеваем «Газпром». Его история органично делится на черномырдинско-вяхиревский и миллеровский периоды. Концерн добывает 85% российского газа, экспортирует весь газ в Европу, обеспечивает 6–8% ВВП России, около 20% доходов федерального бюджета и 20% валютных поступлений. В «Газпроме» трудится свыше 370 тыс. человек, что в несколько раз больше, чем в мировых энергетических компаниях[2].

С самого начала газовики пошли иным путем, чем нефтяники. Ведь у них был гораздо больший запас прочности благодаря колоссальным ресурсам «голубого топлива» в России. И «Газпром», и правительство нередко проверяли, насколько хватит этого запаса.

1980-е годы

Газовая промышленность в СССР зародилась позже нефтяной и долгое время оставалась в ее тени[3]. Созданное в 1965 году Министерство газовой промышленности СССР сначала отвечало за транспортировку газа и строительство трубопроводов, но постепенно охватило всю производственную цепочку. До начала 1970-х годов газовая отрасль развивалась на базе месторождений Европейской части СССР и Средней Азии. Но с середины 1960-х годов эти регионы уже не могли поддерживать рост добычи.

В апреле 1962 года было открыто Тазовское месторождение – первая газовая кладовая в Ямало-Ненецком автономном округе (ЯНАО). Потом последовали другие северные гиганты, за пять лет изменившие представления о ресурсной базе советского газа. В 1967 году было открыто месторождение Медвежье с запасами 2,2 трлн куб. м, и в 1972 году в газопровод «Медвежье – Надым – Пунга» поступил первый газ. В 1977 году Медвежье вышло на проектную мощность в 65 млрд куб. м в год, и в 1978–1991 годах давало по 70 млрд куб. м в год.

В 1966 году обнаружили Уренгойское месторождение с запасами в 9,9 трлн куб. м – самое крупное газовое месторождение в мире. Первый газ там добыли в начале 1970-х годов, он шел на технологические нужды промысла и обогрев строящегося поселка Уренгой. Промышленная добыча началась в 1978 году.

Поначалу руководство отрасли не было готово к походу в Западную Сибирь: считалось, что северный газ слишком дорогой, чтобы его добывать и транспортировать. Двинуться на Север их заставил первый нефтяной кризис. Во второй половине 1970-х годов постепенно стали разрабатывать западносибирские месторождения и строить магистральные газопроводы. Тогда же стартовала «газовая пауза» – перевод тепловой энергетики на дешевый газ с тем, чтобы выиграть время для модернизации угольной генерации.

Освоению газовых богатств Сибири препятствовал не только суровый климат, но и дефицит оборудования для перекачки газа. СССР не выпускал трубы диаметром 1420 мм и мощные компрессорные установки, поэтому система транспортировки работала плохо. Когда в 1980–1981 годах советское руководство объявило, что за пять лет добыча природного газа вырастет на 50% (200 млрд куб. м), в реальность такого прорыва верилось с трудом. Обеспечить его мог только Уренгой. Сначала там планировали добывать 250–270 млрд куб. м, но быстро перевалили за 325 млрд куб. м в год. С середины 1980-х и до начала 1990-х годов Уренгой давал половину всего газа Советского Союза.

Уже к 1984 году СССР обогнал США – крупнейшего в мире производителя природного газа. Газ потеснил нефть как основной источник энергии и к 1990 году обеспечивал более 40% производства ископаемого топлива в стране. Но если бы СССР запустил газовую кампанию раньше (в начале 1970-х годов), энергетические проблемы не стояли бы столь остро, и можно было бы обойтись без аврала 1981 года[4].

Министерство газовой промышленности и Миннефтегазстрой выполнили поставленные задачи и по добыче, и по строительству, но, как всегда, за счет потери качества. Газовая стратегия была такой же несбалансированной, как и нефтяная: основной упор делался на строительство трубопроводов, а не на освоение месторождений.

С запозданием был введен третий гигант – Ямбургское месторождение, второе по запасам в России после Уренгоя, открытое в 1969 году. Газ из Ямбурга подали в магистральный трубопровод в 1986 году[5].

Проблемы с кадрами, жильем, инфраструктурой газовикам было решать сложнее, чем нефтяникам, ведь их месторождения находились гораздо севернее. На газовиков легли тяжелейшие социальные обязательства. «Газпром» поставлял все товары и услуги своим работникам в Ямало-Ненецком автономном округе, поэтому среди его активов в середине 1990-х годов числились 85 ферм, 133 тыс. свиней, 1,2 млн цыплят, 142 тыс. голов крупного рогатого скота[6].

В 1966 году стали думать об экспорте российского газа в Западную Европу, а для этого требовались трубы. Возникла идея закупать их за границей, а кредит отдавать за счет продажи газа. Делегация советских чиновников вылетела в Италию, чтобы провести переговоры с Eni. Но затея провалилась: на Западе опасались, что коммунисты посадят Европу на газовую иглу. Поэтому первый экспортный газопровод «Братство» в 1967 году был проложен в Чехословакию. В 1968 году австрийская компания OMV заключила долгосрочный договор на поставку газа из СССР в Европу. Затем российским газом заинтересовались немцы.

Несмотря на противодействие США, в феврале 1970 года СССР подписал с компанией Ruhrgas знаменитую сделку «газ – трубы». Ruhrgas взял на себя сбыт советского газа – 3 млрд куб. м в год, поставляемых в Германию, Deutsche Bank выдал кредит, Mannesman получил огромный заказ на трубы большого диаметра. Все они хорошо заработали на этой сделке благодаря дешевому газу, которым СССР расплачивался[7]. Так была заложена схема «инфраструктура и деньги в обмен на газ». Благодаря ей появились газопроводы «Оренбург – Западная граница», «Уренгой – Помары – Ужгород» и «Ямбург – Западная граница». В 1973 году российский газ достиг немецких и французских потребителей, в 1974 году – финских[8].

1990-е годы

Создание «Газпрома»

«Газпром» – детище Виктора Черномырдина, министра газовой промышленности СССР в 1985–1989 годах. Его работа была связана с зарубежными партнерами, закупками оборудования, поставками газа в Европу. Когда он ездил за границу, обязательно интересовался их стилем управления. И всякий раз упирался в одно и то же: фокус не в том, что мы так не умеем, а в том, что там совсем иные отношения – производственные, экономические, юридические[9]. Виктор Черномырдин в то время говорил: «Мы должны систему такую сделать, чтобы, даже если дурак придет, и он не смог бы ее разрушить. Мы изучали все системы мира и брали все лучшее: и по технологиям, и по оборудованию. Чтобы невозможно было ее сломать, система должна быть дуракообразной!»[10]

Виктор Черномырдин с коллегами-единомышленниками долго думал, как сделать Министерство газовой промышленности неуязвимым. Они остановились на идее концерна. Что-то взяли у французской компании, что-то – у итальянской, скомбинировали, в итоге получился «Газпром». Министру пришлось долго убеждать ЦК КПСС и правительство. Николай Рыжков, который возглавлял Совет Министров, ему поверил. Впрочем, никто тогда толком не понимал, что задумал Черномырдин, но мешать не стали.

В 1989 году Министерство газовой промышленности СССР было преобразовано в государственный концерн «Газпром», который возглавил Черномырдин. В его руках был весь газ страны – империя «Газпрома» из-за технологических особенностей отрасли, где месторождения и магистральные трубопроводы неразрывно связаны в единую систему, контролируется с центрального пульта в штаб-квартире в Москве.

После распада СССР газовая отрасль оказалась в лучшем положении, чем другие сегменты ТЭК, хотя «Газпром» и потерял часть активов на территории бывших республик – треть трубопроводов и четверть мощности компрессорных станций, подземные хранилища. Все транзитные трубопроводы из России в Европу перешли под контроль стран СНГ и Балтии.

Первое российское правительство Ельцина-Гайдара пыталось ввести в газовую отрасль элементы конкуренции. В феврале 1992 года было предложено создать независимые добывающие компании, которые поставляли бы газ в контролируемую из центра газотранспортную систему. Министр топлива и энергетики Владимир Лопухин попробовал воплотить идею в жизнь и нажил себе врага – Виктора Черномырдина, убежденного сторонника единого и неделимого «Газпрома».

В апреле 1992 года правительство разрешило концерну оставлять 38% валютной выручки на зарубежных счетах, а в мае Егор Гайдар распорядился проверить валютные счета «Газпрома». Тогда концерн показал свои лоббистские возможности. Сразу после окончания проверки Владимира Лопухина отправили в отставку, а его место занял Черномырдин, возведенный в ранг вице-премьера по ТЭКу[11]. 30 мая 1992 года он передал бразды правления в концерне своему первому заместителю и старому приятелю по Оренбургу Рему Вяхиреву.

Уже на следующий день Борис Ельцин подписал Указ Президента РФ «Об обеспечении деятельности единой системы газоснабжения» № 538 и Указ Президента РФ «По освоению новых газовых месторождений на полуострове Ямал, в Баренцевом море и на шельфе острова Сахалин» № 539. Они отдавали весь газ страны «Газпрому». По Указу № 539 «Газпром» получал без конкурса лицензии на газовые месторождения в наиболее перспективных районах.

5 ноября 1992 года вышел Указ Президента РФ «О преобразовании государственного газового концерна „Газпром“ в РАО „Газпром“» № 1333. 17 февраля 1993 года постановлением Совета Министров – Правительства РФ было создано российское акционерное общество (РАО) «Газпром».

Добыча и запасы

В 1990-е годы «Газпром» оставался островком стабильности среди общего экономического краха и лишь незначительно снизил добычу из-за резкого спада спроса на газ в России. Основные его дочерние компании работали в Западной Сибири – «Уренгойгазпром», «Ямбурггаздобыча», «Надымгазпром», «Сургутгазпром», «Запсибгазпром», «Тюменьтрансгаз»; в старых газовых районах – «Кубаньгазпром», «Оренбурггазпром», «Астраханьгазпром», «Севергазпром».

Важнейший актив «Газпрома» – Единая система газоснабжения (ЕСГ) представляет собой крупнейший в мире технологический комплекс, включающий объекты добычи, переработки, транспортировки, хранения и распределения газа. ЕСГ обеспечивает непрерывную поставку газа от скважины до газовой плиты. В нее входят 155 тыс. км магистральных газопроводов, 268 компрессорные станции с общей мощностью 44,8 млн кВт, 6 заводов по переработке газа и газового конденсата (ГПЗ), 24 подземных хранилища газа (ПХГ)[12]. Слабое ее место – относительно небольшая емкость ПХГ (54 млрд куб. м)[13]. К тому же из-за нехватки денег ЕСГ медленно обновлялась и расширялась: если в конце 1980-х годов «Газпром» прокладывал 10 тыс. км новых трубопроводов в год, то к середине 1990-х годов – лишь 1,3 тыс. км.

К середине 1990-х годов запасы «Газпрома» составляли 32 трлн куб. м газа (83% запасов России), причем 79% запасов находилось в Западной Сибири. Концерн давал 94% газодобычи страны. В 1995 году 75% добычи газа обеспечивали Медвежье, Уренгой и Ямбург. Но в 1990-е годы три столпа «Газпрома» вступили в стадию падающей добычи. Сначала спад пошел на ветеране Медвежьем, затем на Уренгое. На молодом Ямбурге добыча стала падать на 5 лет раньше, чем предусматривал проект[14].

В 1990-е годы «Газпром», несмотря на финансовые трудности, вводил в действие новые месторождения, в том числе Западно-Таркосалинское (15 млрд куб. м в год), Харвутинское (30 млрд), Ямсовейское (20 млрд) и западный купол Комсомольского (5 млрд куб. м)[15]. Но их было недостаточно, чтобы обеспечить устойчивый рост добычи в будущем. А из-за отсутствия денег геологоразведочные работы не покрывали потребности отрасли в расширении ресурсной базы. В 1998 году, например, прирост запасов газа составил всего 22% добычи за год (табл. 1), что грозило нехваткой газа в будущем. В 1990-е годы газовая отрасль выживала за счет месторождений, открытых при советской власти, когда никто не считал средств, выделяемых на геологоразведку.

Независимые производители

В 1990-х годах стали появляться частные газодобывающие компании. Монополист «Газпром» поддерживал конкурентов из-за катастрофического ухудшения экономической ситуации. Концерн был заинтересован в создании газового рынка и разделении труда, чтобы он мог заниматься крупными месторождениями, а частные компании – мелкими со сложным геологическим строением.

Еще в 1991 году «Уренгойнефтегазгеология», «Пурнефтегазгеология», «Ямалнефтегазгеология», «Росвнешгео» и швейцарская фирма Panaco учредили компанию «Роспан Интернешнл». В 1994 году она получила лицензии на разработку ачимовских залежей Ново-Уренгойского и Восточно-Уренгойского месторождений (запасы – 950 млрд куб. м газа и 180 млн т газового конденсата). В 1995 году акционером «Роспана» стал «Газпром» с 51% акций и обязался вложить 400 млн долларов за три года в разработку месторождения. В 1995–1996 годах «Газпром» инвестировал в «Роспан» 54 млн долларов, а в 1997–1998 годах выделил ему товарный кредит в виде 2 млрд куб. м газа. Почти весь этот газ был продан на Украине «Итерой».

Однако тех вложений, которые «Газпром» делал в «Роспан», не хватало, и к середине 1998 года совокупная задолженность «Роспана» составила 3 млрд рублей. Начались процедуры банкротства. В 1999 году «Газпром» продал по номинальной стоимости контрольный пакет «Роспана» «Итере» с обязательством погасить его долги[16].

«Итера», зарегистрированная в 1992 году во Флориде, заняла особое место в газовом секторе России. Компания торговала потребительскими товарами, нефтью и нефтепродуктами в бывших союзных республиках. Она взялась и за поставки продовольствия в Туркмению, которая, не имея возможности расплатиться деньгами, предложила «Итере» лицензию на экспорт 4 млрд куб. м газа. «Итера» получила правительственное гарантийное письмо благодаря тесной связи президента корпорации – бывшего спортсмена-велосипедиста Игоря Макарова с вице-премьером туркменского правительства Валерием Отчерцовым. С гарантийным письмом Макаров пошел в «Газпром» и убедил первого зампреда Вячеслава Шеремета позволить компании поставить туркменский газ на Украину.

Ворвавшись на газовый рынок России в апреле 1994 года, в 1999 году «Итера» продала 60 млрд куб. м газа покупателям из СНГ и Прибалтики, а в 2000 году – уже 80 млрд куб. м и вошла в первую шестерку газовых компаний мира. Около половины ее оборота приходилось на ямальский газ, закупаемый у администрации ЯНАО, которая получала «голубое топливо» от «Газпрома» в счет налогов. Львиную долю этого газа «Итера» поставляла Украине, Белоруссии и Прибалтике. В Туркмении «Итера» в 2000 году купила 16,3 млрд куб. м газа – он шел на нужды Закавказья и частично Украины. Около 18 млрд куб. м дала собственная добыча «Итеры» на месторождениях Западной Сибири. В 2000 году в России «Итера» продала более 36 млрд куб. м газа[17]. «Газпром» всячески поддерживал «Итеру», передавая ей ценные активы, например, отдал контроль над «Пургазом», разрабатывающим Губкинское месторождение в ЯНАО.

Осенью 1993 года появился еще один сильный игрок – компания «Нортгаз», которую создали «Уренгойгазпром» (51%), Bechtel (44%) и Farco Group (5%). «Уренгойгазпром» передал «Нортгазу» свою лицензию на неокомскую залежь Северо-Уренгойского месторождения и обязался предоставить услуги по бурению на 40 млн долларов. Farco Group оплатила свои 5% «Нортгаза» деньгами (250 тыс. долларов). Bechtel и «Уренгойгазпром» своих инвестиционных обязательств не выполнили: к 1999 году они вместе вложили в проект лишь 20 млн долларов. В декабре 1996 года Bechtel покинула «Нортгаз» из-за политической нестабильности в России и нежелания «Газпрома» поддерживать проект. Всю ее долю выкупила Farco, собрав 49% акций «Нортгаза»[18].

В 1996–1998 годах в «Нортгазе» наступил мертвый сезон. Собственных средств у акционеров не хватало, не удалось привлечь и кредиты. Осенью 1999 года Минприроды решило отозвать у «Нортгаза» лицензию, так как компания не начала добычу в положенный срок. Глава Farco Group, а потом президент «Нортгаза» Фархад Ахмедов объяснял такое бездействие тем, что «Газпром» не вкладывал деньги в разработку месторождения и отказывался гарантировать кредиты. Тогда Ахмедов решил реанимировать «Нортгаз» за свой счет. На тот момент вся компания состояла из гендиректора, бухгалтера и геолога. Ахмедов купил оборудование, расплатился с кредиторами и бюджетом и нанял более 200 сотрудников. Пришлось строить дороги в тундре, мосты, вахтовый поселок, ЛЭП, трубопроводы.

В 1999 году «Нортгаз» провел три эмиссии акций. Ахмедов оплатил их деньгами, а «Уренгойгазпром» – двумя скважинами. В 2001 году «Нортгаз» запустил добычу, а спустя три года вышел на проектную мощность – 5 млрд куб. м газа в год. Ахмедов оценивает свои инвестиции в компанию в 162 млн долларов[19]. Постепенно доля «Уренгойгазпрома» в «Нортгазе» снизилась до 0,5% в пользу Ахмедова. Свои действия по размыванию пакета «Газпрома» Ахмедов оправдывал тем, что концерн ни копейки не вкладывал в «Нортгаз», а владеть и управлять бизнесом должен тот, кто его фактически создавал[20].

Кроме того, в 1990-е годы самарский бизнесмен Леонид Михельсон создал «Новафининвест» (впоследствии – «НОВАТЭК»), который с 1994 года был акционером «Таркосаленефтегаза», позднее стал партнером «Итеры» в разработке Южно-Пырейного месторождения, участвовал в аукционах на Ямале, скупал акции мелких недропользователей и выступал учредителем новых компаний.

Независимые производители за 1999–2000 годы быстро нарастили добычу с 3,6 млрд до 30 млрд куб. м (табл. 2) и столкнулись с проблемой доступа к магистральным трубопроводам. О том, что «независимые» имеют право доступа к ЕСГ «Газпрома», впервые было декларировано еще в июле 1997 года[21]. Юридические понятия «недискриминационный допуск» и «свободный доступ» появились в Законе «О газоснабжении в Российской Федерации» от 31 марта 1999 года № 69-ФЗ, принятом с подачи «Газпрома». Согласно этому документу «организации – собственники систем газоснабжения обязаны обеспечить недискриминационный доступ любым организациям, осуществляющим деятельность на территории РФ, к свободным мощностям принадлежащих им газотранспортных и газораспределительных сетей в порядке, установленном правительством РФ».

«Газпром» боролся за ключевой термин «свободные мощности». Закон не определил, как оценить загруженность магистральных газопроводов. В итоге «Газпром» был вправе отказать в прокачке газа, ссылаясь на отсутствие свободных мощностей. Проверить, так ли это на самом деле, практически невозможно. Кроме того, Постановление Правительства РФ от 30 июля 1998 года № 865[22] разрешило независимым производителям – в отличие от «Газпрома» – продавать газ по свободным ценам. Но без доступа к ЕСГ и это право оставалось формальностью.

Газификация

В 1990-е годы газом был обеспечен 71 регион России. Средний показатель газификации составлял 51,7%, но при этом были области, газифицированные почти полностью, и области, до которых газопроводы вряд ли когда-либо дотянутся. Более 90% домов было газифицировано во Владимирской, Брянской, Московской (лидер в России – 98,3%), Смоленской, Тульской, Самарской и Саратовской областях. Абсолютный лидер по числу негазифицированных регионов – Дальневосточный федеральный округ. Это и понятно: ЕСГ на него не распространяется. Случались и курьезы: в Ханты-Мансийске – нефтяной столице России в 1990-е годы жители обогревали дома углем, дровами или торфом, а нефтяной попутный газ сжигался в факелах, освещая тайгу.

Вопрос газификации всей страны обсуждался правительством с 1991 года. Особое внимание уделялось сельской местности – считалось, что газификация глубинки повысит уровень жизни в деревнях. Но в течение 5 лет прогресса в этой сфере не наблюдалось. Лишь 20 мая 1996 года был подписан Указ Президента РФ «О федеральной целевой программе „Газификация России“ на 1996–2000 годы» № 742, в основном ориентированный на газификацию села. Газификацию поручили «Газпрому», «Стройтрансгазу» и «Росгазификации».

«Газпром» был заинтересован в газификации. С одной стороны, она позволяла ему укрепить его положение в регионах, с другой – население относительно аккуратно платило за газ, что было важно в эпоху хронических неплатежей.

Уже в 1997 году «Газпром» ввел в эксплуатацию более 130 км отводов от магистральных газопроводов и построил 1140 км распределительных сетей. Особо успешно газификация шла в Орловской области благодаря возможностям орловского губернатора и председателя Совета Федерации Егора Строева[23]. С помощью программы «Газификация России» уровень газификации в целом по стране повысился с 42,1% в 1995 году до 48,4% к 2000 году[24].

Конверсия оборонных предприятий

В 1992 году по инициативе академика Евгения Велихова была создана компания «Росшельф», которую он и возглавил. Акционерами «Росшельфа» стали крупные оборонные мероприятия, расположенные на севере России, «Северсталь» и различные НИИ. Компания должна была осваивать Приразломное месторождение в Печорском[25] и Штокмановское месторождение в Баренцевом море[26]. Велихов привел неотразимый аргумент в пользу привлечения российских компаний вместо иностранцев к созданию морской нефтегазовой провинции. Он говорил, что «Росшельф» как представитель ВПК может мобилизовать оборонные предприятия на строительство промысловых сооружений, что обеспечит 250 тыс. рабочих мест[27]. По оценке Велихова, начальные инвестиции в освоение двух месторождений составят 5 млрд долларов[28].

Для получения лицензий на месторождения компания должна была предоставить правительству гарантированную схему финансирования проектов. Такие гарантии выдал «Газпром», за что и получил контрольный пакет «Росшельфа» в 1992 году. В 1993 году «Росшельф» и «Газпром» выбрали в партнеры по Приразломному австралийскую компанию BHP Petroleum. Но опыт оказался неудачным: в 1996–1998 годах австралийцы прекратили финансирование проекта и вышли из дела.

Кроме того, внутри самого «Росшельфа» возникали проблемы из-за столкновения интересов оборонщиков и газовиков. Ведь в компании одновременно присутствовали и операторы, и подрядчики. Руководители промышленных предприятий – акционеров «Росшельфа» не только предлагали свою продукцию, но и принимали решение об ее использовании.

В 1995 году для освоения Штокмана был создан консорциум «Росшельф», «Газпром», Conoco, Norsk Hydro, Neste и Total[29].

В конце 1995 года на «Севмашпредприятии» – головном предприятии российского атомного подводного судостроения была заложена ледостойкая стационарная платформа[30], а на ГМП «Звездочка», оборонном судостроительном и судоремонтном заводе, началось строительство двух плавучих буровых установок для северных морей. В 1996–2000 годах на первую часть судостроительной программы «Газпром» собирался потратить 7 трлн рублей[31]. Хотя строить платформы на Западе было бы намного быстрее и дешевле, «Газпрому» приходилось поддерживать российского производителя – северные предприятия, оказавшиеся в результате перестройки на грани закрытия. Участие концерна в конверсии ВПК – проявление его полугосударственных обязанностей.

Газопровод «Ямал – Европа»

Газопровод «Ямал – Европа» – последний глобальный транспортный проект Министерства газовой промышленности СССР. Инициатива по освоению газовых запасов Ямала и строительству трубопровода для доставки ямальского газа в Европу принадлежала Виктору Черномырдину.

Планировалось проложить две нитки газопровода диаметром 1420 мм протяженностью 4100 км от Ямала через Ухту и Торжок, по территории Белоруссии и Польши в Германию. Новый транспортный коридор, пропускную способность которого сначала рассчитывали довести до 65,7 млрд куб.м в год к 2010 году, позволял России повысить гибкость поставок газа в Европу, одновременно осваивая новые рынки. Сверхзадача проекта: провести трубопровод в обход Украины. Обход был необходим, поскольку ежегодно на Украине воровали по 5–6 млрд куб. м газа на 500–600 млн долларов. Газопровод решили вести «с конца» – из Европы к Ямалу.

Строить трубу «Ямал – Европа» начали в 1994 году с польского и германского участков. Прокладывать белорусский участок, инвестором которого был «Газпром», стали в 1997 году. Строительство всех участков обошлось «Газпрому» в 5,5–6 млрд долларов. Кредиты, взятые под этот проект, были, как правило, «связанные», что удорожало проект на 15–20%[32].

К 1999 году первоочередные участки газопровода (в Польше, Германии и Белоруссии) были сданы. Они временно заполнялись газом с действующих месторождений Западной Сибири. Система начала работать, и в 2000 году по новому направлению «Газпром» поставил 14 млрд куб. м газа[33]. Осталось лишь соединить построенную газотранспортную систему с месторождениями Ямала.

Но к 2000 году «Газпром» изменил концепцию. Из-за дефицита капвложений освоение Ямала отложили, поэтому трубу «Ямал – Европа» решили закончить в Торжке, куда должны были прийти дополнительные объемы газа из Западной Сибири по новому газопроводу «СРТО – Торжок». Пока же на новое направление переориентировали часть экспортного газа из Надым-Пур-Тазовского района, который раньше шел в Германию через Украину. Так «Газпром» пытался заставить Киев прекратить отбор газа из трубы.

После введения в строй в 2006 году последней компрессорной станции первая нитка газопровода «Ямал – Европа» вышла на проектную мощность 33 млрд куб. м в год. К концу 2006 года была сдана линейная часть газопровода протяженностью 2 тыс. км и 4 из 13 запланированных компрессорных станций[34].

А в октябре 2007 года премьер-министр Виктор Зубков выступил с неожиданным заявлением о строительстве второй нитки газопровода «Ямал – Европа». По его словам, «в связи с тем, что в 2006 году „Газпром“ приобрел 50% „Белтрансгаза“, целесообразно еще раз вернуться к вопросу строительства и заполняемости второй нитки». Но из-за недостатка средств на освоение месторождений образуется и дефицит газа для прокачки по газопроводам. Добыча на основных месторождениях «Газпрома» (Уренгойском и Ямбургском) снижается на 25–30 млрд куб. м ежегодно. В таких условиях строить вторую ветку газопровода «Ямал – Европа» бессмысленно[35], тем более что «Северный поток» должен ее заменить.

«Голубой поток»

«Голубой поток» длиной 446 км и стоимостью 3,2 млрд долларов был построен по российско-турецкому соглашению от 1997 года. В конце 1990-х годов прогнозы спроса на газ в Турции были самыми радужными. Поставлять его туда рвались Иран, Азербайджан и Туркменистан. Россия собиралась экспортировать в Турцию 364,5 млрд куб. м в 2000–2025 годах. Партнером «Газпрома» по строительству трубы с 1999 года была итальянская Eni.

«Голубой поток» – самый дорогой и малорентабельный экспортный проект «Газпрома», к тому же постоянно сопровождавшийся скандалами. Когда газопровод строился, главу турецкой компании Botas обвинили во взяточничестве, а российская Счетная палата установила, что в результате нарушений при использовании налоговых и таможенных льгот госбюджет потерял более 1,3 млрд рублей[36].

Но еще больше неприятностей доставил России контрагент, когда газопровод был построен. Через месяц после начала коммерческих поставок в 2003 году, получив всего 193 млн куб. м, Турция прекратила отбор газа и потребовала изменить условия контракта. Анкара заявила, что переоценила свои потребности в газе, а в результате «ошибки в формуле расчета стоимости газа» контрактная цена стала намного выше, чем для других европейских потребителей. Турция в переговорах с Россией держалась уверенно – она была монопольным покупателем для «Голубого потока» и имела альтернативные источники газа. «Газпром» пошел на уступки: снизил минимальные объемы отбора газа без штрафных санкций по условиям «take or pay» («бери или плати») и изменил формулу цены.

Поставки газа были возобновлены: в 2003 году Турция гарантировала отбор 830 млн куб. м газа (в 2,5 раза меньше, чем по контракту)[37]. На полную мощность в 16 млрд куб. м первая очередь «Голубого потока» должна была выйти к 2010 году, а в 2009 году по газопроводу в Турцию было поставлено 9,8 млрд.куб.м газа. Несмотря на все коммерческие проблемы, в геополитическом плане Россия добилась своего, первой придя в Турцию, прокладка «Голубого потока» должна задержать реализацию конкурирующих проектов. Сейчас «Газпром» планирует построить вторую очередь «Голубого потока», увеличив его мощность до 32 млрд куб. м газа в год[38].

Экспорт газа в Европу

В 1990-х годах «Газпром» стремился развивать отношения с Европой, прежде всего с главным партнером – Германией. В 1991 году концерн планировал поучаствовать в приватизации восточногерманского монопольного дистрибьютора газа Verbundnetz Gas (VNG). Тогда российская монополия почти полностью снабжала Восточную Германию газом и была уверена, что VNG у нее в кармане. Но «Газпром» даже не допустили до торгов, а контроль над трейдером достался Ruhrgas. Потом «Газпрому» разрешили приобрести лишь 5% VNG.

Разочаровавшись в Ruhrgas, «Газпром» нашел понимание в другом немецком концерне – BASF. «Газпром» создал в 1993 году с «дочкой» BASF – Wintershall совместное предприятие для поставок газа немцам – Wingas, где «Газпром» получил 35% и опцион еще на 15%, а остальное – Wintershall. Сегодня Wingas владеет 2000 км магистральных газопроводов в Германии и одним из крупнейших подземных газохранилищ – Reden. «Это был союз обиженных, – вспоминает менеджер BASF. – Химическому концерну не удавалось договориться с Ruhrgas о снижении цены на газ. Мало кто верил, что из нашего альянса с „Газпромом“ что-то получится. Когда мы начали прокладывать трубы в Германии, скептики шутили, что никто на свете еще не закапывал столько железа бесплатно»[39]. Помимо Wingas, «Газпром» образовал WIEH[40], СП пополам с Wintershall. Союз с Wintershall стал самым серьезным прорывом «Газпрома» в Европу за всю историю газового экспорта[41].

«Газпром» стремился закрепиться в сбытовой сфере не только Германии. К середине 1990-х годов у него был еще целый ряд совместных предприятий: во Франции – СП Fragaz пополам с Gaz de France; в Финляндии – Gasum Oy, где у «Газпрома» было 25%, остальное – у Neste, в Италии – Volta (у «Газпрома» – 49%, у Edison – 51%) и Promgaz (пополам со SNAM) и т. п.

В феврале 1995 года «Газпром» купил 10% международного консорциума Interconnector, в который вошли восемь нефтегазовых компаний Западной Европы и США. Interconnector должен был проложить по дну Северного моря трубопровод мощностью 20 млрд куб. м в год от Великобритании до континентальной Европы.

«Газпром» поставлял газ в Западную Европу по долгосрочным контрактам «take or pay» и к 1995 году захватил 21% газового рынка Западной Европы и 55% – Восточной Европы. В 1995 году концерн экспортировал 190 млрд куб. м газа на 13,4 млрд долларов[42].

Но в Европе «Газпром» поджидали серьезные трудности. ЕС уже тогда беспокоила сильная зависимость от российского газа. Многие традиционные потребители – типа Чехии или Словакии – старались диверсифицировать источники поставок, чтобы ослабить влияние «Газпрома». Голландская Gasunie предлагала в Европе газпромовский газ, который она закупала по контракту с концерном на поставки 4 млрд куб. м в год, – так в Европе возникла конкуренция российского газа с самим собой. Ruhrgas агрессивно расширял присутствие в Восточной Европе, которая раньше была вотчиной «Газпрома». Ожидалось, что спрос на газ в Европе будет быстро расти, но за этот дополнительный рынок разгорится борьба между Россией, Норвегией, Северной Африкой, Ближним Востоком и Центральной Азией. Европейцы к тому же старались перейти от долгосрочных контрактов к спотовой торговле газом, что совершенно не устраивало «Газпром».

В 1990-е годы аналитики отмечали, что стратегическим преимуществом «Газпрома» были более низкие цены на газ по сравнению с конкурентами[43], а также тот факт, что за всю историю поставок газа в Европу никогда не было срывов. Тогда эксперты признавали, что концерн «всегда вел себя как ответственный член европейского газового клуба»[44].

Туркменский газ

Туркменистан – основная газовая страна Центральной Азии с прогнозными ресурсами газа 17 трлн куб. м, а туркменбаши называл даже 22,5 трлн куб. м[45]. При внутреннем потреблении 10–11 млрд куб. м во второй половине 1980-х годов страна добывала до 90 млрд куб. м. Газ транзитом через Узбекистан и Казахстан шел в Россию, на Украину и в другие республики, а также на экспорт в Европу по системе газопроводов «Средняя Азия – Центр» (САЦ), построенных в 1970–1980-е годы.

После распада СССР туркменский газ был постепенно вытеснен с постсоветского пространства и изолирован от основных рынков сбыта, став неконкурентоспособным из-за высоких транспортных издержек. «Газпром» воспользовался монополией на транзитные газопроводы и предложил Туркменистану более длинный, обходной маршрут доставки газа на Украину. В результате экспорт туркменского газа стремительно падал.

В 1995 году «Газпром» изменил свое отношение к туркменскому газу и согласился потесниться на рынках СНГ. Такая щедрость компании была вызвана тотальной неплатежеспособностью большинства бывших советских республик. В конце 1995 года Туркменистан (51%) и «Газпром» (45%) создали совместное акционерное общество «Туркменросгаз», в котором 4% получила «Итера».

Основным рынком для туркменского газа оказалась Украина. Туркменистан отвечал за добычу и поставку газа, «Газпром» предоставлял свои сети, а «Итера» стала оператором по транспортировке и продаже газа. Однако скоро между сторонами начались трения. Весной 1997 года трения переросли в серьезный конфликт, и Туркменистан прекратил поставки газа. Летом «Туркменросгаз» был ликвидирован.

Потом два года Туркменистан и Украина пытались самостоятельно, без «Газпрома», договориться между собой. Однако транспортные газовые сети оставались под контролем концерна, который не желал выпускать туркменский газ из Средней Азии. Поставки туркменского газа на Украину в размере 20 млрд куб. м возобновились в начале 1999 года. Появление дополнительных объемов газа из Туркменистана на рынках стран СНГ и России оказалось весьма своевременным для «Газпрома». Рост промышленного производства в 1999 году выявил крайне неприятную вещь для России – острые проблемы с газодобычей. А снижать экспорт «Газпром» не мог.

17 декабря 1999 года Туркменистан и «Газпром» после жестких переговоров подписали соглашение о поставке в Россию 20 млрд куб. м газа, завершив «холодную войну» между сторонами. Россия сначала хотела закупать газ по 30–32 доллара за 1000 куб. м и при этом была готова платить 30% «живыми» деньгами, а 70% – бартером. Туркменистан настаивал на цене 40–42 доллара и оплате 50: 50. Переговоры были на грани срыва. Но в процесс вмешался российский премьер Владимир Путин. Его телефонные переговоры с руководителями «Газпрома» и Туркменистана, а также личное послание Сапармурату Ниязову сыграли решающую роль в примирении сторон.

Был принят компромиссный вариант: контрактная цена газа на границе Туркменистана и Узбекистана составила 36 долларов, доля «живых» денег в оплате – 40%. Оператором транспортировки газа по территории Узбекистана, Казахстана и России и его покупателем оставалась «Итера». Покупка туркменского газа Россией на время снизила острую необходимость Туркменистана искать собственный выход на внешние газовые рынки[46].

Приватизация «Газпрома»

План приватизации «Газпрома» был одобрен Министерством финансов в 1993 году. Акционировали компанию в соответствии с пожеланиями ее руководителей. Начальное распределение акций выглядело так: 40% закреплялось в госсобственности до 1996 года (потом срок продлили до 1999 года), 28,7% продавалось за приватизационные чеки, 15% – доля трудового коллектива «Газпрома», 10% зарезервировано для продажи «Газпромом» за рубежом, 5,2% – для населения ЯНАО, 1,1% передавалось «Росгазификации».

В 1994 году Рем Вяхирев подписал с правительством трастовый договор, по которому львиная доля государственных акций (35%) передавалась ему в управление. Он также имел возможность выкупить в 1999 году весь госпакет за символическую цену 1 рубль за акцию (всего менее чем за 10 млн долларов)[47].

Еще до приватизации «Газпром» ввел правила, которые позволяли ему контролировать вторичный рынок своих акций: зарубежным инвесторам для покупки бумаг требовалось письменное разрешение концерна. Для иностранцев установили потолок в 9% капитала компании. Россияне, желающие продать акции «Газпрома», сначала должны были предложить их по рыночной цене самому концерну и только в случае его отказа – продать на вторичном рынке. Нужно было письменное разрешение «Газпрома» для приобретения более 3% его акций[48]. Все это подрывало ликвидность рынка его акций. Ограничениями на вторичную торговлю акциями «Газпром» портил себе будущее, по мнению Бориса Йордана из Credit Suisse – First Boston[49]. В результате место «Газпрома» на фондовом рынке и популярность его акций в 1990-е годы никак не соответствовали роли концерна в экономике страны.

Благодаря покровительству Виктора Черномырдина приватизация «Газпрома» в 1994 году прошла в интересах менеджмента компании. В марте 1994 года Госкомимущество утвердило два распоряжения Анатолия Чубайса, регулировавшие продажу 28,7% акций на чековых аукционах: аукционы будут закрытыми, и купить акции смогут только физические лица, прописанные в регионе, где проводился аукцион. Чубайс, которому всегда удавалось сделать открытой продажу за ваучеры акций предприятий, оказался бессилен перед «Газпромом». Черномырдин разъяснил ему исключительность положения «Газпрома» – «единственного очага устойчивой работы среди всеобщего развала». Основную работу по проведению аукциона взяли на себя подразделения концерна. Крупных независимых инвесторов не допустили к приватизации, аукционы контролировали топ-менеджеры «Газпрома». Потом «газовые генералы» сконцентрировали основные пакеты акций в родственных им структурах.

«Когда акции „Газпрома“ выставили на аукцион по области, их никто не стал брать. Тогда был июль 1994 года, и все гонялись за акциями МММ, – вспоминал глава „АстраханьГазпрома“ Виктор Щугорев. – Мы с женой прикупили 2 млн акций. Но это была мелочь по сравнению с выставленными 259 млрд бумаг». Кроме того, «газовые генералы» потом приобрели еще 5,62% акций, предназначавшихся для населения ЯНАО[50].

«Газпром» обошли стороной залоговые аукционы, вихрем пронесшиеся по нефтянке. Рем Вяхирев, комментируя предложение консорциума банков «помочь» «Газпрому» и правительству, предоставив кредит под обеспечение акциями компании, прямо заявил: «Пока я жив, этого не будет!»[51]

В августе 1994 года инвестиционный банк Kleinwort Benson был назначен агентом «Газпрома» по размещению за рубежом 9% его акций, чтобы привлечь средства для проекта «Ямал – Европа». Акции хотели продать потенциальным партнерам, в основном газовым компаниям[52]. Но сбыть 9% на Западе не удалось – иностранцев отпугивала неликвидность акций «Газпрома».

31 мая 1995 года Price Waterhouse была назначена аудитором концерна. А в 1997 году De Golyer & McNaughton оценил запасы «Газпрома» по международным стандартам. Это было необходимо монополии для выхода на мировые рынки капитала. В октябре 1996 года «Газпром» разместил 1,15% своих акций в форме американских депозитарных акций (ADS).

А в феврале 1997 года разгорелся международный скандал: компания Regent GAZ Investment пыталась через свою «дочку» купить акции «Газпрома» на российском рынке, выпустить под них свои собственные на 200 млн долларов и продать их на европейском. Рем Вяхирев был взбешен действиями Regent и потребовал от компании самоликвидации. Что она после недолгих препирательств и сделала. А чтобы другим неповадно было, Вяхирев добился введения жестких ограничений по акциям «Газпрома»[53].

Указ Президента РФ «О порядке обращения акций РАО «Газпром» на период закрепления в федеральной собственности акций РАО «Газпром» от 28 мая 1997 года № 529 дал концерну преимущественное право покупки акций в течение месяца со дня получения оферты продавца. Он сохранил старые ограничения на участие в «Газпроме» иностранных инвесторов (9%) и расширил перечень участников рынка, на которые эти ограничения распространялись. Права отечественных инвесторов тоже ущемили. Акции «Газпрома» могли торговаться только на четырех (причем не самых крупных) биржах – на Московской, Сибирской, Екатеринбургской и Санкт-Петербургской. 3 июля 1997 года с акциями «Газпрома» перестала работать РТС – ведущая отечественная торговая площадка, где дневной оборот по газпромовским акциям регулярно превышал 1 млн долларов. Для того времени это был очень высокий показатель ликвидности[54].

«Газпром» стал единственной в России компанией, у которой рынок ценных бумаг был искусственно разделен на внутренний (акции) и внешний (ADS), цены на которых порой различались в 1,5–2 раза. Не желающие переплачивать инвесторы нашли выход. Например, Объединенная финансовая группа предложила иностранцам покупать заветные бумаги через группу связанных перекрестным владением компаний, главным активом которых были акции «Газпрома». Через такие «серые» схемы иностранцы, по оценкам экспертов, контролировали около 30% капитала концерна[55].

Указ Президента РФ «О реализации акций российского акционерного общества «Газпром» от 25 июля 1998 года № 887 разрешил продать на аукционе 5% «Газпрома» из 40%-го государственного пакета. Акции предполагалась выставить единым лотом без ограничений на участие иностранцев. За несколько дней до дефолта западный оценщик Deutsche Bank назвал цену 5%-го пакета – 1,65 млрд долларов. Но 19 августа РФФИ пришлось приостановить процесс. К концу августа рублевая цена пакета стала эквивалентна 800–900 млн долларов, а за такие деньги «Газпром» продавать не хотелось[56]. Но экономическая ситуация в стране ухудшалась – к концу декабря пришлось все-таки провести аукцион. Правда, продались только 2,5% акций. Их купил Ruhrgas за 660 млн долларов, которые пошли на погашение внешнего долга России[57].

В 1999 году ограничения на иностранное участие в «Газпроме» смягчили. По Закону «О газоснабжении в РФ» в собственности государства должно было находиться не менее 35% акций «Газпрома», а иностранные граждане и компании могли владеть не более 20% акций газовой монополии.

Реформирование «Газпрома»

Все 1990-е годы не затихала борьба вокруг реформирования «Газпрома». Концерн с боями отстаивал свою неприкосновенность. Основное направление предлагаемых реформ – отделение потенциально конкурентной сферы (газодобычи) от монопольной (транспортировки газа). Но принадлежность магистральных газопроводов «Газпрому» – надежнейшая гарантия структурного единства компании. А его сохранение было едва ли не главным приоритетом монополии. Сначала провалилась попытка правительства Егора Гайдара. Потом за выделение газотранспортной системы из «Газпрома» ратовали МВФ, нефтяные компании (желающие получить гарантии доступа к газопроводам) и некоторые члены кабинета, особенно Борис Немцов.

В марте 1997 года Борис Немцов стал первым вице-премьером, курировавшим антимонопольное направление. Параллельно он возглавил Минтопэнерго, сменив Петра Родионова, который перешел зампредом в «Газпром». Борис Немцов обещал «навести порядок» в «Газпроме» и расчленить его. Не получилось ни то, ни другое.

Наводя порядок, он взялся за трастовый договор. 10 апреля 1997 года премьер Черномырдин ушел в двухдневный отпуск. Воспользовавшись этим, Анатолий Чубайс и Борис Немцов уговорили Бориса Ельцина разорвать договор с Ремом Вяхиревым по управлению 35%-м госпакетом акций «Газпрома». «Когда я увидел [текст договора], то пришел в тихий ужас», – вспоминал Немцов. По его словам, он лично заставил Вяхирева отказаться от условий договора в части выкупа акций. «Ельцин помог – на договоре написал резолюцию [генеральному прокурору Юрию] Скуратову: «Это грабеж России»[58].

Немцов говорил, что акции были переданы РАО без конкурса в доверительное управление, а государство не получило ни копейки от этой сделки. 27 апреля 1997 года Ельцин лишил Рема Вяхирева права управления госпакетом. Но, вернувшись из отпуска, Черномырдин восстановил его в правах. В мае Немцов и Вяхирев согласовали новый проект указа, по которому глава «Газпрома» остался доверительным управляющим 35% государственных акций компании, но лишился права голосовать единолично.

С реформой тоже не получилось. «Газпром» опередил вице-премьера и 26 марта сам объявил о реструктуризации. Но это была не та кардинальная реструктуризация, на какой настаивал Немцов. Все буровые предприятия РАО объединились в специализированную компанию «Бургаз», а добывающие и транспортные предприятия были избавлены от функции сбыта газа, которую передали только что созданному «Межрегионгазу». «Газпром» также обещал продать сервисные подразделения, колхозы, курорты и санатории[59]. Эта мини-реформа стала ответом Вяхирева на звучавшие все громче обвинения естественных монополий в засилье.

Указ Президента РФ «Об утверждении основных направлений реформы в сфере естественных монополий» от 27 апреля 1997 года № 426 предусматривал выделение газотранспортной компании. Он разрабатывался годом ранее, в период либерального реформаторства. Его идеология во многом соответствовала позициям Всемирного банка и МВФ, которые настаивали на юридическом выделении газотранспортной системы из «Газпрома». Подписав этот Указ, Ельцин выполнил основное условие МВФ, после чего тот одобрил программу российской экономической политики.

Но в итоге «Газпром» успешно отстоял единую и неделимую ЕГС. 31 марта 1999 года усилиями газпромовских лоббистов в Думе был принят Закон «О газоснабжении в РФ», который запрещал разделение единой системы газоснабжения. Вместо этого в «Газпроме» была проведена внутренняя реструктуризация: к лету 1999 года были созданы специализированные газотранспортные компании путем преобразования «дочек» в самостоятельные структуры (в форме ООО). Были утверждены уставы этих обществ, определены их функции транспортировки газа, самостоятельного учета затрат и прибыли, обеспечена большая прозрачность затрат на услуги по перекачке газа[60]. ЕСГ так и осталась в собственности «Газпрома», превратившись в мощнейший инструмент контроля за газовой промышленностью.

Кризис неплатежей

От кризиса неплатежей, обрушившегося на Россию, особенно сильно пострадал «Газпром» – сказался его статус государственной компании, выполнявшей важные социальные и внутриполитические функции. Он не мог прибегнуть к самому простому методу воздействия на должников – к отключению газа. Рем Вяхирев говорил: «Отключение от трубы тех или иных неплательщиков относится к категории решений, последствия которых выходят далеко за рамки чисто коммерческих, ведь речь зачастую идет об энергетической безопасности страны и судьбе больших предприятий, городов»[61].

«Газпром» пытался разными методами улучшить собираемость платежей. Он заключал союзы с конечными потребителями и дистрибьюторами, добивался взаимозачета налоговых платежей местным органам власти и федеральному правительству, использовал бартер, обмен активами (так он получал в собственность сети распределения, принадлежащие муниципалитетам).

В середине 1990-х годов «Газпром» начал заключать соглашения с местными властями. «Сейчас все администрации стремятся сделать максимум для того, чтобы наши должники нам не платили, – говорил член правления „Газпрома“ Владимир Резуненко. – В лучшем случае – занимают нейтральную позицию. Разумеется, власти действуют так не из злого умысла, а из желания как-то решить социальные вопросы (для этого долги концерну, даже если они собраны, нередко не возвращают нам, а „крутят“)»[62]. Концерн старался ставить регионы в зависимость от их платежеспособности: будете платить за газ – будем направлять прибыль на строительство газопроводов и отводов.

Благодаря этому «Газпром» добился некоторых успехов: в 1994 году уровень собираемости платежей составил 49%, в 1995 году – уже 61%[63]. В 1995 году правительство ужесточило санкции к должникам: сократило список потребителей газа, не подлежавших отключению, и упростило изъятие имущества должников для покрытия долга[64].

Проблемы возникали не только в России, но и в СНГ. В отношении соседей действия «Газпрома» определялись и экономическими соображениями, и желанием сохранить влияние России в бывших союзных республиках. Особо сложно ситуация складывалась с Украиной, через которую на запад шло 95% российского экспорта газа и на территории которой расположены примерно половина ПХГ «Газпрома». В феврале 1993 года «Газпром» впервые отключил Украину за неплатежи. Ограничение поставок длилось всего сутки. Газовый долг Украины тогда превышал 138 млрд рублей, но на угрозы Москвы Киев отвечал, что перекроет трубу, по которой Россия поставляет газ в Западную Европу. В марте 1994 года «Газпром» снова прекратил поставки газа на Украину – она задолжала концерну более 1 трлн рублей. «Газпром» требовал быстрого погашения долга и настаивал, чтобы Киев уступил Москве часть прав на газопроводы и украинские промышленные предприятия. В 1995 году Украина покрыла свою задолженность на 1,4 млрд долларов государственными облигациями, которые «Газпром» пустил на расчеты с налоговиками.

В 1996 году Белоруссия оплатила 905 млн долларов задолженности государственными векселями. Молдова погасила 52 млн долларов долга, создав транспортное СП «Газснабтранзит» – владельца и оператора экспортного трубопровода, поставляющего российский газ на Балканы, и передала 50% «Газпрому»[65].

К 1996 году ситуация в СНГ улучшилась, долги «Газпрому» снизились с 2,3 млрд до 625 млн долларов[66]. Но все равно к 1 июля 1996 года безнадежная задолженность «Газпрома» вылилась в астрономическую цифру – 9,4 млрд долларов[67]. Самыми злостными неплательщиками были РАО «ЕЭС» и бюджетники (оборонные предприятия, МВД и учебные заведения)[68].

В 1996 году потребители-должники выплатили «Газпрому» лишь 7% суммы «живыми» деньгами[69], остальное – металлом, сельхозпродукцией, цементом. Бартер «Газпрому» сильно надоел. Зачастую полученный по нему товар не удавалось продать (например, долго не могли найти покупателя на партию в несколько тысяч велосипедов).

В 1997 году для борьбы с неплатежами был создан «Межрегионгаз» как стопроцентная «дочка» концерна. Компания должна была сконцентрировать у себя выручку от продажи газа внутри страны. Создание сбытовой суперкомпании означало, что контроль над финансовыми потоками от внутрироссийских продаж газа переместился в Москву, а газотранспортные предприятия такой контроль утратили. В результате усилились позиции московской группировки руководителей РАО.

«Межрегионгазу» было проще выбивать оплату за долги. Ведь одним из факторов, сдерживающих давление «Газпрома» на должников, была чрезмерная близость его к государству. Должники могли решить: «нас душит „Газпром“ – нас душит государство», – с вытекающими отсюда социальными и политическими последствиями. Действительно, решения отключить неплатежеспособных потребителей всегда сопровождались скандалами. Когда «Газпром» перекрыл газ «Ленэнерго» как крупнейшему должнику, то, в свою очередь, прекратило подачу электроэнергии в бюджетные организации Санкт-Петербурга, включая детскую больницу, что грозило гибелью детей. В Республике Коми местная администрация вызвала ОМОН, чтобы не позволить работникам «Межрегионгаза» ограничить подачу газа на Сосногорскую ТЭЦ, задолжавшую газовикам 143 млн рублей[70].

Определенных успехов «Межрегионгаз» добился в отношениях с регионами. Они стали брать на себя обязательства включать в местный бюджет защищенную статью, специально предназначенную для расчетов за газ, причем «живыми» деньгами. А Москва расплачивалась и наличностью, и натурой. В начале мая 1998 года в счет долгов за газ она передала «Газпрому» недвижимость и землю в городе на сумму 1,5 млрд рублей.

Но постепенно с улучшением макроэкономической ситуации в стране проблема неплатежей – бич 1990-х годов – разрешилась. Доля денежных средств в платежах за газ возросла с 21% в середине 1990-х годов до 83% к 2001 году[71].

Цены на газ

Российское правительство использовало «Газпром», чтобы смягчить переход к рыночной экономике. Он поставлял энергоресурсы промышленности и населению по регулируемым государством низким ценам. Во многом благодаря «Газпрому», который не мог ни повысить внутренние цены до уровня экспортных, ни отключать неплательщиков, в 1990-е годы удалось избежать краха промышленности и социальных потрясений. В то время цены на газ были поистине стратегическим вопросом для России, в которой значительная часть населения жила за чертой бедности.

Все прошлое десятилетие концерн субсидировал российскую экономику, в том числе многие доживающие свой век промышленные предприятия, за счет поставок дешевого газа. К середине 1990-х годов цена на газ для промышленности составляла 46,77 доллара за 1000 куб. м, но для некоторых оборонных предприятий, сельскохозяйственных потребителей и электроэнергетиков была на 40% ниже (28,06 доллара), а для населения – 8,49 доллара[72]. То есть происходило перекрестное субсидирование различных категорий потребителей. «Газпром» мог компенсировать искусственно заниженные цены на газ в России только за счет высоких экспортных цен.

1 февраля 1993 года Черномырдин позволил «Газпрому» в 4 раза увеличить цены на газ внутри страны, но в условиях тотальных неплатежей это мало помогло концерну. Постановлением Совета Министров – Правительства РФ «О государственном регулировании цен на природный газ и другие виды энергоресурсов» от 13 июля 1993 года № 678 была введена ежемесячная индексация цен на газ в соответствии с инфляцией. К 1996 году индексация себя изжила. Это подтверждали огромные долги находившихся в глубочайшем кризисе предприятий. Для них даже низкие цены на газ были слишком высокими.

Указ Президента РФ «О дополнительных мерах по ограничению роста цен (тарифов) на продукцию (услуги) естественных монополий и созданию условий для стабилизации работы промышленности» от 17 октября 1996 года № 451 заморозил цены на природный газ по состоянию на 1 октября 1996 года. В первоначальном проекте указа, главным инициатором которого было Минтопэнерго, цены на газ планировалось снизить на 18%. Ожидалось, что это позволит справиться с неплатежами. Но потом Минфин и Министерство экономики посчитали, что снижение отпускной цены на газ уменьшит акцизные поступления в бюджет. То есть Указ № 451 представлял собой компромисс между отраслевиками и макроэкономистами.

28 декабря 1996 года был подписан Указ Президента РФ «О повышении надежности обеспечения газом потребителей РФ» № 1782. Он предусматривал постепенное повышение оптовой цены на газ, поставляемый населению, до цены на газ, отпускаемый промышленности, за вычетом акциза. По сути, указ прекращал перекрестное субсидирование. Повышение цен на газ для населения стало одной из самых непопулярных мер властей. Ясно, что принимать ее до президентских выборов руководство страны не хотело.

Дифференцированные цены на газ по регионам были введены распоряжением Федеральной энергетической комиссии от 22 января 1997 года № 40. В добывающих регионах (ЯНАО, ХМАО, Тюменская, Оренбургская и Астраханская области) была установлена 10%-я скидка с принятой цены газа, а в соседних с добывающими районами – 5%. Все остальные регионы были лишены ценовых привилегий.

Низкая внутренняя цена на газ подрывала финансовое положение «Газпрома». После августа 1998 года правительство заморозило цены на продукцию и услуги естественных монополий (табл. 3). В результате реальные доходы «Газпрома» сократились, возникли проблемы с капиталовложениями.

В феврале 2000 года при личной встрече с Владимиром Путиным Рем Вяхирев передал ему записку «О необходимости кардинального изменения ценовой политики в газовой отрасли». Шеф «Газпрома» акцентировал внимание главы государства на пагубном влиянии, которое оказывают на экономику России заниженные цены на газ. В августе 2000 года Вяхирев публично заявил, что газ «Газпрома» кончается, поэтому нужно либо повышать цены на него, либо сокращать импорт, в противном случае корпорация прекратит подачу газа на нужды РАО «ЕЭС России». «Эту зиму мы переживем. В будущую, чтобы газа хватило на отопление, нам придется поднапрячься. Зимой 2001/2002 года у нас будут серьезные проблемы. А еще через год топить будет нечем. Впрочем, меня это уже не будет касаться – я буду на пенсии», – рассуждал Вяхирев[73]. Низкие цены на энергоресурсы, по словам Вяхирева, создают иллюзию их дешевизны, порождают нерациональное использование, поощряют техническую отсталость российской промышленности. Они мешают делать инвестиции в газо- и энергосберегающие технологии и оборудование[74].

Низкая регулируемая цена газа также вела к перекосам в топливном балансе страны. В 1990-е годы уголь в России оказался дороже газа в 1,5 раза, а мазут – более чем в 3 раза, хотя газ как топливо значительно экономичнее и экологически чище. В результате доля газа в российском энергетическом балансе составила более 50% по сравнению с 25,7% в США и 21,5% в Европе. Доля газа в энергопотреблении российских ТЭЦ росла в течение всего десятилетия – с 61% в 1992 году до 64,3% в 1999 году[75].

Налоги

В 1990-е годы ситуация с газпромовскими налогами была неоднозначной. Одной рукой государство давало концерну значительные льготы, другой – затыкало им бюджетные дыры. Постепенно правительство и «Газпром» пришли к негласному договору: налоги компания платит не в том размере, какой установлен законом, а в том, который необходим правительству на самые неотложные дела[76].

Однако, когда возникали сложности с бюджетом или усиливали свое давление международные организации, предоставлявшие стабилизационные займы России, правительство отнимало у концерна льготы, рассчитывая, что у того хватит запаса прочности. Так, в декабре 1993 года Ельцин подписал распоряжение[77] о создании специального стабилизационного фонда для «Газпрома», оговоренного в Указе № 1333. «Газпрому» разрешили отчислять в фонд до трети от экспортной надбавки к государственным ценам на газ для конечных потребителей. Указ предоставлял «Газпрому» беспрецедентную льготу – средства, направляемые в стабфонд, не включались в налоговую базу. На этом «Газпром» в 1995 году сэкономил около 3,4 млрд долларов налогов[78]. Но в сентябре 1995 года первый вице-премьер Анатолий Чубайс добился ликвидации льгот по стабилизационному фонду «Газпрома» и пообещал расследовать, куда тратили средства фонда, которые должны были идти на развитие газоснабжения. Ликвидации Стабфонда требовал МВФ.

«Газпром» болезненно воспринял потери льгот по стабфонду: Рем Вяхирев заявил, что концерн дает бюджету вдвое больше средств, чем получает в виде льгот[79]. Вяхирев написал в правительство письмо, где говорил, что в 1996 году в отрасли дефицит средств составит 7 трлн рублей, заморозится освоение новых месторождений, снизятся добыча и экспорт, остановится разработка отечественного оборудования для газовой промышленности, не будут созданы рабочие места…

Борясь с бюджетным дефицитом, Ельцин подписал 26 декабря 1994 года Указ Президента РФ «Об упорядочении экспорта природного газа» № 2213 увеличил экспортную пошлину с 0,5 до 2 экю. Сначала собирались повысить ее до 10 экю, но «Газпром» отстоял более скромный рост[80]. За счет повышения пошлины в 1995 году концерн должен был выплатить государству примерно 340 млн долларов. «Газпром» предупредил, что еще два года такой политики – и положение в отрасли станет аналогичным положению нефтяников[81].

В 1995 году министр экономики Евгений Ясин и помощник президента по экономическим вопросам Александр Лившиц объявили, что необходимо пополнить федеральный бюджет, урезав газпромовские льготы. Некоторые СМИ обвинили «Газпром» в непозволительной для того времени роскоши и утаивании от правительства своего баланса. К тому времени газпромовская крепость стала вызывать раздражение и у демократов-реформаторов, и у «державников»: о ее стены разбивались попытки получить какую-либо достоверную информацию о деятельности концерна не только журналистов, но и высоких государственных чиновников. Приструнить «Газпром» хотел не только Чубайс, но и Черномырдин: слишком уж независимым стал его главный союзник[82].

Если в 1994 году государство компенсировало «Газпрому» часть затрат по выполнению государственных поставок почти на 1,6 млрд долларов, то в марте 1995 года Минфин отказался финансировать отгрузки газа в Восточную Европу по Ямбургским соглашениям[83]. В марте же премьер-министр повысил с 15 до 25% акциз на газ: нужно было изыскать новый источник пополнения бюджета. Это вызвало первое охлаждение отношений между Черномырдиным и Вяхиревым[84]. Осенью акциз вырос до 30%. В Законе «О бюджете на 1996 год» было предусмотрено постепенное повышение в течение года пошлин на газ с 2 до 5 экю[85].

А в октябре 1996 года между правительством и «Газпромом» разразился крупный налоговый скандал. За неуплату налогов у «Уренгойгазпрома» было арестовано имущество на сумму 76,3 млрд рублей как раз в тот момент, когда «Газпром» готовился разместить на Западе пакет своих акций[86]. Но тогда «Газпром» отбился быстро. Рем Вяхирев написал депутатам: «Да, „Газпром“ должен бюджету 15 трлн рублей, но 48 трлн рублей должны „Газпрому“ потребители газа»[87].

После отставки Черномырдина в 1998 году отстаивать свою позицию в спорах с налоговиками «Газпрому» стало несравнимо труднее.

«Газпром» после Черномырдина

В 1990-е годы отношения между «Газпромом» и правительством складывались неровно. При Егоре Гайдаре были предприняты попытки ограничить власть концерна, который являл для реформаторов символ командно-административной экономики.

Затем правительство возглавил Виктор Черномырдин, создатель и защитник «Газпрома», при котором его позиции были непоколебимы, хотя концерн иногда и попадал под «кавалерийские атаки». Черномырдин использовал «Газпром» как надежный тыл, а Вяхирев, пусть и выражая недовольство тем, что правительство его обирает, повиновался. В 1996 году «Газпром» занял на внешних рынках 40 трлн рублей, которыми правительство погасило долги пенсионерам, что помогло Ельцину победить на выборах[88].

В апреле 1995 года Черномырдин создал и возглавил политическое движение «Наш дом – Россия». Вяхирев не скрывал, что поддерживает партию, которую прозвали «Наш дом – „Газпром“». После отставки Черномырдина в 1998 году Вяхирев обещал помочь ему на выборах 2000 года, если тот станет баллотироваться в президенты[89].

С приходом Сергея Кириенко прежняя система отношений между правительством и «Газпромом» была сломана. Мощное наступление молодых реформаторов на «Газпром» совпало с мировым финансовым кризисом. Правительству нужны были деньги. Оно рассчитывало получить стабилизационный заем в 15 млрд долларов от МВФ, который требовал разобраться со злостными неплательщиками налогов, прежде всего с «Газпромом».

Момент для атаки на крупнейшую национальную компанию был крайне неблагоприятным. Дума приступила к обсуждению пакета антикризисных законопроектов, а в Вене завершались переговоры «Газпрома» и «ЛУКОЙЛа» с компанией Shell об участии в приватизации «Роснефти»[90].

По существовавшему тогда соглашению «Газпром» ежемесячно выплачивал налоги, рассчитанные в среднем на год. Новый глава Госналогслужбы Борис Федоров счел это соглашение несправедливым и потребовал выплат по факту. «Газпром» отказался.

2 июля 1998 года, Белый дом, заседание правительства. В зал заседаний почти вбежал премьер Сергей Кириенко: «Мы разрываем трастовый договор с Ремом Вяхиревым! Он опять не заплатил налоги». Журналисты по мобильным телефонам кинулись передавать сенсацию в редакции. Через пять минут позвонили Кириенко. «Да, да! Слушаю, Борис Николаевич! Что?!« – побледневший Кириенко втиснулся в кресло. Через несколько минут раздался еще один звонок. Кириенко снова взял трубку: „Да, Геннадий Николаевич [Селезнев, председатель Госдумы]. Уже звонил. Да, торопиться не будем. К вам? У меня, к сожалению, нет времени. Провожу заседание правительства“[91].

Тогда парламент трепетно относился к сигналам из газпромовской штаб-квартиры. Одного телефонного звонка Вячеслава Шеремета, заместителя Вяхирева, который в тот момент находился в Австрии, хватило, чтобы депутаты прекратили рассмотрение антикризисной программы правительства „до выяснения ситуации“ с РАО. Вечером 2 июля Госдума провела внеочередное заседание, на которое были вызваны Федоров и Кириенко. Депутаты почти всех думских партий обвинили их в попытке захватить „Газпром“ и чуть ли не развалить страну. Трастовый договор остался в силе. Так провалилась первая попытка правительства установить контроль над „Газпромом“.

Но никогда прежде исполнительная власть не позволяла себе так разговаривать с крупнейшим налогоплательщиком страны. По обычаю Ельцин дистанцировался от конфликта между правительством и „Газпромом“, обозначив новые правила игры: отныне неделимость концерна и неприкосновенность Вяхирева перестали быть табу для кабинета министров. Однако решать судьбу компании и ее менеджеров мог только президент.

Несмотря на убедительную победу в июльском конфликте, „Газпрому“ пришлось пойти на определенные жертвы. Призвав всех влезть в его шкуру и пригрозив, что сам расторгнет договор с правительством, Вяхирев дал-таки согласие на уплату текущих налогов полностью. Вместо 2,4 млрд рублей ежемесячных поступлений в бюджет, о которых Вяхирев договорился с налоговиками, „Газпром“ должен был перечислять 4 млрд рублей. Взамен правительство обязалось в срок расплачиваться с „Газпромом“ за бюджетников. И в дальнейшем статус Рема Вяхирева напрямую зависел от расчетов с бюджетом[92].

Потом наступил август 1998 года. В начале месяца против Кириенко восстали нефтяники, требуя снизить налоги. Вяхирев не рискнул поддержать бунт коллег и пошел на сепаратный мир с правительством. Все претензии против него были сняты.

18 августа правительство Кириенко объявило дефолт. Когда премьер-министром утвердили Евгения Примакова, Вяхирев был доволен, что закончилась власть „пионеров“. С Примаковым он был человеком одного поколения и менталитета. Совместная работа „Газпрома“ с новым премьером сразу принесла плоды. Госналогслужба признала, что концерн не только не должник, но даже переплатил правительству Кириенко 3,1 млрд рублей. Взамен Примаков потребовал от „Газпрома“ не лезть в политику. Вяхирев послушался: он занялся зарубежными газовыми проектами, а политикой интересоваться перестал. И даже не принимал активного участия в подготовке к выборам 2000 года[93].

С отставкой Евгения Примакова положение „Газпрома“ снова резко изменилось. Новый первый вице-премьер Николай Аксененко объявил о расторжении трастового договора с Ремом Вяхиревым и о передаче госпакета акций „Газпрома“ в доверительное управление новому министру топлива и энергетики Виктору Калюжному.

Борьба между „Газпромом“ и Кремлем обострилась. В лагере противников администрации президента оказались уволенный премьер Евгений Примаков, обойденный мэр Москвы Юрий Лужков и Владимир Гусинский, владевший НТВ[94]. Обиженный Рем Вяхирев решил помочь им в борьбе с Кремлем. Сначала он дал пресс-конференцию, на которой заявил, что работает председателем правления и будет работать, пока не закончится срок[95]. Почти одновременно глава „Газпрома“ назвал своего потенциального преемника – Вячеслава Шеремета.

Серьезное столкновение Кремля и „Газпрома“ произошло на собрании акционеров 30 июня 1999 года, на котором должны были избрать новый совет директоров. Накануне премьер-министр Сергей Степашин и глава президентской администрации Александр Волошин попросили Вяхирева, чтобы в совет избрали не четырех, как раньше, а пятерых представителей государства. Кроме того, они рекомендовали поставить Виктора Черномырдина председателем совета. Однако собрание ввело в совет директоров по-прежнему четырех представителей государства. Правда, Черномырдин стал его председателем.

Летом 1999 года развернулась открытая борьба между „Газпромом“ и Кремлем. Концерн объявил, что его убытки за прошлый год составили 1,8 млрд долларов, поэтому никаких дивидендов акционерам, в том числе и государству, он платить не будет. Одновременно на НТВ с каждым днем усиливались критика Кремля и поддержка Юрия Лужкова и Евгения Примакова. Власти требовали, чтобы „Газпром“ как крупный акционер и кредитор НТВ повлиял на телекомпанию. В наступление на концерн двинулся министр топлива и энергетики Виктор Калюжный, присоединились и СМИ: телеканал ОРТ показал сюжет об акционерах „Газпрома“, которые возмущаются, что концерн не выплатил им дивидендов, и в то же время истратил крупную сумму на поддержку „Медиа-Моста“ и НТВ.

Владимир Путин, став премьер-министром осенью 1999 года, взялся за Рема Вяхирева. В Кремль вызвали Черномырдина. Там председателю совета директоров „Газпрома“ зачитали список обвинений в адрес Вяхирева: начиная от бездействия в отношении НТВ и заканчивая финансированием Примакова и Лужкова. Черномырдину возразить было нечего[96].

26 августа 2000 года в совет директоров были избраны пять представителей государства. Рем Вяхирев пока сохранил свою должность.

Итоги

Бурные 1990-е годы закончились для „Газпрома“ неоднозначно. Его долги составляли 12 млрд долларов, газодобыча падала. Из-за феноменальной бесхозяйственности, кумовства и коррупции, царившей в концерне, в 1995–2000 годах акционеры понесли убыток на 9,3 млрд долларов[97]. Российские нефтяники быстро набрались опыта работы в условиях конкуренции, а „Газпром“ остался полусоветским полугосударственным образованием.

В течение многих лет из „Газпрома“ выводились активы. Самым распространенным способом был перевод акций дочерних компаний на родственников высших лиц концерна. Типичный пример – „Стройтрансгаз“[98]. К концу десятилетия 51% его акций принадлежало менеджменту компании. Ее руководитель Арнгольт Беккер владел 19,6%, у сыновей Виктора Черномырдина было по 5,96%, у дочери Рема Вяхирева – 6,4%[99].

Независимый директор „Газпрома“ Борис Федоров указывал, что в концерне сложилась странная ситуация, когда „акционер не может получить никакой информации о том, что творится внутри компании, акциями которой он владеет… Миноритарные акционеры считают, что из „Газпрома“ ежегодно пропадает имущество на 1–2 млрд долларов. К этому необходимо прибавить потери от того, что капитализация компании в последние годы фактически не росла“[100].

При этом в условиях низких цен на нефть, обвального падения нефтедобычи, краха остальных отраслей „Газпром“ оставался островком стабильности, тащил на себе государственный бюджет, параллельно выполнял массу социальных и политических функций, удерживал внутреннюю цену на газ на фантастически низком уровне и был „резервным карманом“ Кремля.

Что получила бы Россия, если бы в 1990-е годы состоялась реальная реформа „Газпрома“, в результате которой появились бы конкуренция в секторе? Процветающую рыночную газовую промышленность? И экономический коллапс?

2000-е годы

Переходный период

Перед президентом Владимиром Путиным стояла задача: взять под контроль ключевую компанию страны. Для этого надо было сначала убрать старую команду газовиков.

В июне 2000 года Виктора Черномырдина на посту председателя совета директоров „Газпрома“ сменил заместитель главы президентской администрации Дмитрий Медведев. Последний в 2000 году совет директоров постановил согласовывать все сделки с имуществом, по сути, связав Рему Вяхиреву руки. Член совета директоров Герман Греф потребовал проверить отношения „Газпрома“ и „Итеры“. Счетная палата установила, что „Итера“ слишком дешево покупала газпромовский газ в ЯНАО, используя заниженные внутрикорпоративные цены. Вяхирев пришел в ярость, но сделать уже ничего не мог. 27 апреля 2001 года у него истекла лицензия на доверительное управление госпакетом акций, и ФКЦБ отложила вопрос о ее продлении.

В мае намечалось собрание акционеров „Газпрома“. Государство начало войну за места в совете директоров. ФКЦБ неожиданно продолжила расследовать вывод активов из „Газпрома“ и запросила документы по передаче его акций „Стройтрансгазу“[101].

Новая команда. 31 мая 2001 года у Рема Вяхирева истек трудовой контракт в „Газпроме“. Контракт не продлили, и председателем правления „Газпрома“ избрали 39-летнего Алексея Миллера, бывшего главу Балтийской трубопроводной системы и заместителя министра энергетики. Его кандидатуру предложил Владимир Путин. Все 11 директоров проголосовали „за“. Рем Вяхирев год после этого оставался председателем совета – ему уступил свой пост Дмитрий Медведев.

Хотя Миллер был мало кому известен, его назначение вызвало бурный рост ADS „Газпрома“: 31 мая их цена на Лондонской фондовой бирже подскочила на 6,9%[102]. Инвесторы считали, что Рем Вяхирев тормозил либерализацию рынка акций „Газпрома“ и что с любым новым руководителем дело пойдет легче.

Боевое крещение Алексея Миллера состоялось быстро. 20 ноября 2001 года в честь запуска Заполярного месторождения Путин вручал Вяхиреву орден „За заслуги перед Отечеством“ IV степени. И начал инструктировать Миллера, как бороться с вяхиревским наследием: главное – чтобы ничего не украли. Путин заговорил о разнице между ценами, по которым „Газпром“ продает газ западным контрагентам, и ценами, по которым те перепродают его потребителям. „А почему мы отдаем так дешево? Где эта разница? Где деньги-то? Не надо махать шашкой, но разобраться необходимо“[103].

Миллер отправил ревизоров в „Газэкспорт“, которым с 1999 года руководил сын Рема Вяхирева Юрий. Проверка деятельности „Газэкспорта“ в 1998–2001 годах показала: болгарская Overgas, польские Gaz Trading и Bartimpex, югославская PGT[104] получали газ по льготной цене, платя за него с полугодовой задержкой. Штрафы не начислялись, хотя долги достигали 3 млрд долларов. Ревизоры оценили упущенную выгоду в 144 млн долларов. Юрий Вяхирев не стал дожидаться конца проверки и подал заявление об уходе.

Главный финансист Александр Семеняка, самый молодой топ-менеджер вяхиревской команды, ушел из „Газпрома“ во вторую кадровую чистку в марте 2002 года. Он вспоминал отдельные курьезы: „То у одного неожиданно переставала работать магнитная карточка на входе, то другого руководящего работника срочно вызывали из отпуска, чтобы сказать, что он уволен“[105].

Алексей Миллер стал расставлять на ключевых постах своих земляков и знакомых. Так, главным бухгалтером многомиллиардного бизнеса он назначил питерскую коллегу Елену Васильеву. До этого самой крупной компанией, в которой она работала, был „Морской порт Санкт-Петербург“ с выручкой 19,5 млн долларов[106].

В январе 2002 года Алексею Миллеру пришлось воевать на два фронта: против менеджмента НТВ и против босса „Межрегионгаза“ – своей 100%-й „дочки“. Сместив главу НТВ Бориса Йордана, Миллер поставил руководить телеканалом сотрудников центрального аппарата „Газпрома“, которые пришли туда уже при нем.

Петербуржец Николай Горновский, который в 2001 году сменил основателя „Межрегионгаза“ Валентина Никишина, действовал полностью независимо от Миллера, хотя тот и назначил его на нынешний пост. В конце 2001 года Миллер решил „замкнуть“ вопросы внутреннего сбыта газа на департаменте маркетинга, переработки газа и жидких углеводородов, которым руководил его протеже – 28-летний Кирилл Селезнев. Но руководство „Межрегионгаза“ не сдавало позиции. Апогей внутригазпромовских разборок пришелся на зиму 2002/2003 года и закончился полной победой Алексея Миллера – в феврале были уволены зампред правления „Газпрома“ Сергей Лукаш и президент „Межрегионгаза“ Николай Горновский. Владимир Путин тогда поддержал своего протеже. С тех пор внутренняя оппозиция Миллеру в „Газпроме“ не наблюдается[107].

Правда, не все назначенцы были из Питера. Александр Пушкин, курировавший газовый бизнес в СНГ и Балтии, написал заявление об уходе осенью 2001 года, когда понял, что его задвинули в тень. Его сменил бывший газохимик, а потом депутат Госдумы Александр Рязанов. Сенсацию вызвало и назначение Александра Медведева гендиректором „Газэкспорта“. Раньше он руководил австрийской компанией IMAG.

Традиция по продвижению питерских сохраняется и поныне. Когда в 2006 году Александр Рязанов ушел из „Газпрома“, на посту зампреда его сменил 54-летний петербуржец Валерий Голубев, бывший сослуживец Владимира Путина. „Газпром нефть“, которой руководил Рязанов, передали питерскому знакомому Миллера – президенту „Сибур холдинга“ Александру Дюкову[108]. В 2008 году председателем совета директоров „Газпрома“ избрали Виктора Зубкова – бывшего премьер-министра, который раньше работал в мэрии Санкт-Петербурга. А в 2009 году в совет директоров вошел заведующий кафедрой гражданского процесса юридического факультета Санкт-Петербургского государственного университета – Валерий Мусин.

В 2001 году трудно было поверить, что Алексей Миллер удержится на новом посту. Однако он не просто удержался, но и многого добился. При Вяхиреве Кремль и „Газпром“ были деловыми партнерами, между которыми порой случались разногласия. При Миллере „Газпром“ стал опорой и оружием Кремля, а Кремль – опекуном „Газпрома“.

Газодобыча

К середине 2000-х годов разведанные запасы газа в России составили 47,7 трлн куб. м, причем у „Газпрома“ было 60,6%, у нефтяных и независимых газовых компаний – 22,8%, в нераспределенном фонде – 16,6%. Половина запасов „Газпрома“ не разрабатывается.

Центром газодобычи „Газпрома“ остался ЯНАО. Медвежье, Уренгой и Ямбург в 2001 году давали 72% газа компании, но были выработаны на 83, 62 и 48%. При этом уникальные месторождения содержат огромные запасы „голубого“ топлива: Медвежье – 550 млрд куб. м, Уренгой и Ямбург – по 2 трлн куб. м. Но это – низконапорный газ, добыча которого пока нерентабельна: надо искать экономичные способы его извлечения. Однако для „Газпрома“ этот вопрос неприоритетен[109]. Ситуация усугубляется тем, что в России кончаются запасы дешевого сеноманского газа. Но при этом ценное сырье разбазаривается из-за низкой энергоэффективности экономики и расточительности самого „Газпрома“: только на перекачку по магистральным газопроводам затрачивается 10% добытого газа[110].

Недаром эксперты говорят, что самые крупные газовые месторождения находятся не за Полярным кругом, а в городах и промышленных центрах России. И в факелах ежегодно сжигается от 14 млрд (по официальной статистике) до 50 млрд куб. м (по оценке международных организаций)[111] попутного газа, добываемого вместе с нефтью. А Франция, например, в 2009 году потребила 42,6 млрд куб. м[112]. Горят же факелы во многом потому, что „Газпром“ неохотно принимает у нефтяников попутный газ в ЕСГ.

„Газпром“ составил „Генеральную схему развития газовой отрасли до 2030 года“, где подсчитал: чтобы в ближайшие 25 лет всем хватило газа, нужно инвестировать 343–420 млрд долларов. Тогда к 2030 году добыча вырастет на 24–44%. Сам концерн готов вложить в добычу 97–100 млрд долларов, в разведку – 31 млрд. Еще 28–49 млрд долларов должны выделить независимые производители. К 2030 году добыча „Газпрома“ вырастет максимум на 20%, а „независимых“ – минимум вдвое[113].

При этом у „Газпрома“ затраты на добычу намного выше (3–4 доллара на 1000 куб. м), чем у „независимых“ – например, у „Нортгаза“ (0,8–1 доллара), хотя тот и разрабатывал глубокие неокомские залежи[114]. Добыча на одного сотрудника в „Нортгазе“ составляла 1,85 т условного топлива в месяц, в „Газпроме“ – 0,13 т[115].

Проблемы возникают и с транспортом газа. Средний возраст газопроводов „Газпрома“ к началу десятилетия достиг 22 лет. Из 153 тыс. км магистральных газопроводов 29% были моложе 10 лет, 37% – работали 10–20 лет, 20% – 20–33 года, 14% – свыше 33 лет (проектный срок эксплуатации)[116]. Хотя основные инвестиции „Газпром“ делал именно в газотранспортную систему: в концерне сильно „газопроводное“ лобби[117]. В 2004 году на транспортировку и подземные хранилища газа пошло 64% капвложений „Газпрома“, а на добычу – лишь 18%[118].

Неудивительно, что в 2000-х годах „Газпром“ ввел в эксплуатацию только два крупных месторождения: в 2001 году заработало открытое в 1965 году Заполярное с запасами газа 3,3 трлн куб. м. Но обустройство Заполярного началось в 1999 году: его запуск – заслуга, скорее, Вяхирева, чем Миллера. Осенью 2004 года Заполярное вышло на проектную мощность – 100 млрд куб. м в год. „Газпром“ подчеркивает, что это – последний дешевый газ в России с себестоимостью на устье скважины 4 доллара за 1000 куб. м[119]. А в 2007 году было запущено Южно-Русское месторождение с запасами 1 трлн куб. м. На проектную мощность в 25 млрд куб. м Южно-Русское вышло в 2009 году[120]. Однако два новичка не компенсируют падение добычи на трех стареющих гигантах[121].

Ключевой проект „Газпрома“ по добыче – Ямал. На полуострове открыто 11 газовых и 15 нефтегазоконденсатных месторождений с запасами 16 трлн куб. м газа. Самое крупное месторождение Ямала – Бованенково с 4,9 трлн куб. м запасов газа – может давать по 115 млрд куб. м в год.

Об освоении Ямала, как о „проекте века“, говорят еще с 1980-х годов. „Никакой альтернативы Ямалу нет… Промедление с вводом в разработку месторождений Ямала может привести к устойчивому падению добычи газа, что негативным образом скажется на экономике России и выполнении наших международных обязательств“, – предупреждал академик Алексей Конторович[122].

„Газпром“ и администрация ЯНАО в 2002 году разработали „Программу комплексного освоения месторождений полуострова Ямал и прилегающих акваторий“. Только на газотранспортную систему Ямала „Газпром“ собирался потратить 80–100 млрд долларов. Ждали, что полуостров к 2030 году будет давать 310–360 млрд куб. м в год.

В 2008 году, в разгар кризиса, „Газпром“ начал мегапроект Ямал: строить систему магистральных газопроводов „Бованенково – Ухта“, чтобы качать бованенковский газ в ЕСГ, бурить первую эксплуатационную скважину. „Кризис не заставит „Газпром“ отложить Бованенково, его запуск в 2011 году ознаменует начало новой эпохи“, – говорил Алексей Миллер еще в декабре 2008 года[123]. Но не прошло и полгода, как „Газпром“ отложил запуск Бованенково: изменились прогнозы мирового спроса на газ.

Штокман

Штокман – нашумевший проект „Газпрома“, где в производственную сферу вторгается высокая политика. Считается, что этот гигант компенсирует падение добычи в ЯНАО. Сначала концерн планировал начать добычу на Штокмане в 2010 году и отдать 49% в проекте иностранцам. Заявки на участие подали 11 компаний. В 2005 году Алексей Миллер назвал пятерых счастливцев, которые будут состязаться за право войти в консорциум: Norsk Hydro, Statoil, Chevron, ConocoPhillips и Total.

Но осенью 2006 года „Газпром“ заявил, что обойдется без иностранцев. Дескать, ни одна из пяти компаний не предоставила активы, „соответствующие по объему и качеству запасам Штокмановского месторождения“, поэтому концерн будет его разрабатывать самостоятельно. Заявление „Газпрома“ повергло Запад в шок. Миллер объявил и о „смене приоритета“: штокмановский газ пойдет не танкерами в Америку, а по трубе в Европу. Впрочем, о намерении перенаправить газ со Штокмана на европейский рынок Владимир Путин говорил на встрече с канцлером Германии Ангелой Меркель и президентом Франции Жаком Шираком[124]. Возможно, разворот к Европе был связан с жесткой позицией США по вступлению России в ВТО[125].

Примерно тогда же Путин предложил Ангеле Меркель направить газ Штокмана в Германию и заключить так называемый „энергетический пакт“. Германия могла стать европейским центром дистрибуции российского газа. Канцлер принять газ согласилась, но об „энергетическом пакте“ не сказала ни слова. А месяц спустя Меркель договорилась об энергоальянсе с Францией[126]. Тогда и решили разрабатывать Штокман самостоятельно.

Эксперты сомневались, что „Газпром“, не имеющий опыта работы на арктическом шельфе, потянет такой сложный проект. И концерну пришлось-таки позвать иностранцев. В июле 2007 года телефонный разговор президентов Франции Николя Саркози и России Владимира Путина решил судьбу Штокмана: партнером „Газпрома“ по его разработке стала Total. Аргументом в пользу французов была большая политика. Путин дал Саркози аванс, надеясь, что Франция выступит против новых энергетических директив ЕС.

Затем в октябре 2007 года в проект вошла норвежская StatoilHydro – ветеран арктического шельфа. Была создана компания Shtokman Development: „Газпром“ имеет в ней 51%, Total – 25%, StatoilHydro – 24%.

Поначалу на Штокмане планировалось добывать 23,7 млрд куб. м газа в год: половина пойдет по газопроводу „Северный поток“ в Европу, половина – на завод по сжижению природного газа, а оттуда – в США[127]. Выбор поставщиков для Штокмана тоже оказался делом политическим. Например, подряд на 59 млрд рублей получил Выборгский судостроительный завод, до этого 10 лет сидевший на голодном пайке. Шансом на возрождение предприятие обязано новым собственникам – близким к банку „Россия“ предпринимателям. Председатель совета директоров банка Юрий Ковальчук считается личным другом Владимира Путина[128].

Ожидалось, что добыча на Штокмане начнется в 2013 году. Но кризис внес свои коррективы в планы. Осенью 2009 года Александр Медведев сказал, что „Газпром“ может отложить запуск месторождения на более поздний срок, если спрос на газ в Европе не восстановится достаточно быстро[129].

Возвращение активов

При Вяхиреве появился динамичный клан „независимых“. В 2000 году они добывали 10% и имели лицензии на 30% запасов газа России[130]. При Миллере „Газпром“ начал возвращать активы, „отпущенные в свободное плавание“ Вяхиревым. Только за 2002 год он восстановил контроль над „Запсибгазпромом“, „Востокгазпромом“ и „Пургазом“[131] и купил 100% „Севернефтегазпрома“, владельца лицензии на Южно-Русское месторождение[132].

„Итера“, которая при Вяхиреве была вторым после „Газпрома“ газовиком России, с новым руководством концерна сильно сдала позиции. В ноябре 2002 года „Газпром“ ввел ограничения на прокачку продаваемого ею газа в Казахстан, Азербайджан и на Украину (дескать, „Итера“ задолжала ему 110 млн долларов[133]). Весной 2003 года „Итера“ запустила Береговое месторождение в ЯНАО, которое может давать 12 млрд куб. м в год. Но добыча так и не началась – „Газпром“ отказался принимать газ в трубу. Проблема решилась после перехода контроля над „Сибнефтегазом“, владельцем лицензии на месторождение, к „Газпромбанку“ в 2006 году. „Газпром“ считает, что Береговое месторождение наряду с Южно-Русским может стать ресурсной базой для „Северного потока“[134]. А весной 2007 года уже газпромовский „Сибнефтегаз“ начал добычу на Береговом.

Постепенно „Итера“ вернула „Газпрому“ все добывающие газовые активы и уступила другим трейдерам поставки среднеазиатского газа на Украину. У „Итеры“ оставался один выход – полное подчинение „Газпрому“, и летом 2006 года председатель совета директоров „Итеры“ Игорь Макаров подписал с Алексеем Миллером соглашение о сотрудничестве на 2006–2010 годы…

Скандал вышел и с „Нортгазом“. Пока Северо-Уренгойское месторождение не разрабатывалось, „Нортгаз“ „Газпрому“ был неинтересен. Когда же добыча вышла на проектную мощность, концерн заявил о своих правах[135]. В 2002 году „Уренгойгазпром“ начал в суде отстаивать долю в компании. После затяжных тяжб в 2005 году „Газпром“ и президент и совладелец „Нортгаза“ Фархад Ахмедов договорились, что „Уренгойгазпром“ бесплатно получит 51% акций „Нортгаза“ и будет управлять им вместе с R.E.D. I. Holding, бенефициаром которой был Ахмедов. Взамен „Газпром“ отозвал иски.

Мир между „Газпромом“ и Ахмедовым длился недолго. Получив контроль в „Нортгазе“, монополия стала покупать у предприятия весь его газ по цене 360 рублей за 1000 куб. м, как у своих стопроцентных „дочек“. Иностранные акционеры „Нортгаза“ отказались продавать газ почти вдвое ниже цены, утвержденной государством (617 рублей). „Газпром“ ограничил „Нортгазу“ доступ в трубу, и его добыча упала. После длительного конфликта „Газпром“ и R.E.D. I. Holding заключили перемирие. Монополия согласилась поднять на 25% цену закупаемого у компании газа, а та отозвала иски.

Южно-Тамбейское месторождение было одним из последних крупных газовых активов[136], остававшихся вне контроля „Газпрома“. Но в 2006 году структуры Алишера Усманова приобрели 74,9% „Ямала СПГ“, владельца лицензии на месторождение, у Николая Богачева и в 2009 году продали ее Газпромбанку [137].

К середине десятилетия из „независимых“ (помимо нефтяных компаний) остался лишь „НОВАТЭК“. Он нашел компромисс с „Газпромом“: недаром его глава Леонид Михельсон считается одним из самых загадочных и удачливых бизнесменов России.

В сентябре 2004 года французская Total захотела купить за 900 млн долларов блокпакет „НОВАТЭКа“. Идея сразу вызвала острое сопротивление: не все владельцы „НОВАТЭКа“ соглашались на продажу акций иностранной компании. Да и „Газпром“ приход Total в российский газовый сектор вряд ли устраивал. Как бы то ни было, антимонопольное ведомство в мае 2005 года заблокировало эту сделку.

В ноябре 2004 года „Газпром“ и „НОВАТЭК“ обменялись активами. „Газпром“ приобрел „Пургаздобычу“ с лицензией на Западно-Таркосалинское месторождение, а „НОВАТЭК“ получил 8,34% акций „Пурнефтегазгеологии“. Осенью 2004 года „НОВАТЭК“ решил продать свою 66%-ю долю в компании „Геойлбент“. К лету 2005 года эта затея вылилась в большой скандал и рекламную войну против „НОВАТЭКа“ на страницах деловых газет и даже на улицах в центре Москвы. „НОВАТЭК“ объявил о продаже своей доли „ЛУКОЙЛ“ – Западная Сибирь», а 9 июня ставропольский суд запретил «НОВАТЭКу» отчуждать его долю в «Геойлбенте» [138]. Вагит Алекперов, которому не давали купить актив, попросил защиты у Владимира Путина.

Летом 2005 года «НОВАТЭК» начал укреплять тылы. В июне продал 25,1% «Тамбейнефтегаза», который тогда владел лицензией на Южно-Тамбейское месторождение, «Газпромбанк-Инвесту»[139]. Кроме того, «НОВАТЭК» подписал с «Газпромом» соглашение: он обещал участвовать в модернизации ЕСГ, продавать «Газпрому» часть своего газа и отказаться от притязаний на собственный экспорт. С «Роснефтью» «НОВАТЭК» заключил соглашение о партнерстве в освоении месторождений ЯНАО. То есть он стал не просто независимым производителем газа, а стратегическим союзником всесильных «Газпрома» и «Роснефти».

Похоже, владельцам «НОВАТЭКа» пришлось поделиться, ведь компания так и не раскрыла, у кого 25,2% ее акций[140]. Зато «НОВАТЭК» с блеском провел международное IPO в 2005 году, продав 19% акций за 966 млн долларов[141]. Летом 2006 года «Газпром» купил 19,9% акций «НОВАТЭКа» за 2,3 млрд долларов и получил возможность влиять на стратегию и тактику «независимой» компании[142]. В 2009 году Volga Resources, совладельцем которой является Геннадий Тимченко (один из собственников нефтетрейдера Gunvor и банка «Россия»), собрала 5% акций «НОВАТЭКа» и потом увеличила долю до 18,2%[143].

А в кризис Total получила-таки долгожданный доступ к «НОВАТЭКу» – 49% в разработке Термокарстового месторождения. Владимир Путин принял Леонида Михельсона и главу Total Кристофа де Маржери, благословив компании на партнерство и показав, что власти «НОВАТЭК» поддерживают[144].

Появился и новый тренд в отношениях с «независимыми»: «Газпром» иногда уступает контроль в них «своим людям». К ним относится Геннадий Тимченко. Помимо доли «НОВАТЭКа», в его газовой копилке есть и половина компании «Петромир». Ее создал в 1999 году экс-чемпион мира по шахматам Анатолий Карпов. Компания прославилась в 2004 году, когда Иркутская область объявила об открытии гигантского Ангаро-Ленского месторождения газа с 1,2 трлн куб. м ресурсов газа, лицензией на которое обладает «Петромир»[145]. Сейчас совладельцем «Петромира» стал «Стройтрансгаз»[146], 80% которого контролирует Тимченко, а остальное – Газпромбанк.

Доступ к трубе

«Независимые», которые пока не вошли в состав «Газпрома», испытывают серьезные трудности с добычей, поскольку «Газпром» не пускает их в ЕСГ и скупает газ по внутренним ценам, а потом экспортирует «голубое топливо» по гораздо более высоким ценам.

«Независимые» не могут проверить, оправданны ли тарифы, которые они платят за прокачку газа по системе «Газпрома», – монополия не предоставляет данные о себестоимости транспортировки. Она не раскрывает и информацию о свободных мощностях ЕСГ.

Из-за высоких тарифов на прокачку газа и отсутствия выхода на внешние рынки рентабельность у «независимых» составляет 3–4%, у «Газпрома» – 15–20%[147]. Нет и фискальной справедливости: в начале 2000-х годов доля налоговой нагрузки в валовой выручке у «независимых» достигала 60%, у «Газпрома» – 25–35%[148].

Типичная история произошла с «Роспаном» – дочерней компанией «ТНК-ВР». Квота «Роспана» на поставку газа в ЕСГ составляла в 2008 году 1,2 млрд куб. м газа, хотя компания может добывать в 3 раза больше. В Надым-Пур-Тазовском районе, основном регионе газодобычи «Газпрома», больше всего мощностей на прокачку получает сам «Газпром», затем – «Нортгаз» и «НОВАТЭК» и лишь потом – «чужие» производители, такие как «Роспан». Пока «Роспан» не будет принадлежать «Газпрому», его квота не вырастет.«Газпром» готов принять у «Роспана» втрое больше газа, но для этого ему придется построить свой газопровод до ЕСГ стоимостью 250–300 млн долларов[149]. Даже «ЛУКОЙЛ» был вынужден в 2003 году договориться с монополией о продаже ей газа с Находкинского месторождения в ЯНАО по 41,4 доллара[150].

«Независимые», в том числе нефтяные компании «Роснефть», «Сургутнефтегаз», «ЛУКОЙЛ» и ТНК-ВР, важны для стратегических планов монополии: она отдаст им на откуп внутренний рынок и сохранит за собой экспорт газа. За их счет «Газпром» хочет справиться с дефицитом газа в стране. Но во взаимоотношениях «Газпрома» с «независимыми» появилась новая тенденция. С подачи всесильной «Роснефти» на совещании в Северодвинске в июле 2008 года премьер Путин указал Миллеру, что «нефтегазовые компании до сих пор испытывают определенные проблемы с доступом к вашим сетям»[151]. ФАС подготовила проект постановления правительства, которое обязывает монополию предоставить доступ к трубе любой компании[152]. Этот вопрос курирует вице-премьер Игорь Сечин – председатель совета директоров «Роснефти», так что борьба за свободу доступа будет острой.

«Сибнефть»

Весной 2004 года «Газпром» впервые объявил, что хочет заняться нефтью. И раз не удалось приобрести «Юганскнефтегаз» и поглотить «Роснефть», он в виде утешительного приза нацелился на «Сибнефть». Герман Греф возражал против покупки концерном «Сибнефти», окрестив усиление присутствия государства в рыночных секторах экономики «неандертальской» политикой[153]. Глава ФАС Игорь Артемьев назвал «Газпром» монополией в кубе[154]. К тому же концерн и без того был крупнейшим заемщиком России: на начало 2005 года его долг составлял 22,3 млрд долларов[155].

Несмотря на протесты чиновников, в сентябре 2005 года «Газпром» подписал соглашение с Millhouse Capital, представляющей интересы Романа Абрамовича, о приобретении 72,6% «Сибнефти» за 13 млрд долларов. Еще 3% «Сибнефти» монополия выкупила у «Газпромбанка». Покупка «Сибнефти» вывела «Газпром» на пятое место в стране по добыче нефти. «Сибнефть» прежде была очень эффективной компанией, ее добыча росла двухзначными темпами при низких издержках. Но потом она стала неумолимо падать – с 34 млн т в 2004 году до 30 млн т в 2008 и 29 млн т в 2009 году, издержки же поползли вверх. А всю прибыль в преддверии продажи «Сибнефти» ее владельцы выкачивали в виде дивидендов. Зато в составе «Газпрома» компания разрулила конфликты с Sibir Energy, длившиеся годами[156].

Покупку «Сибнефти» (с 2006 года – «Газпром нефть») и ее консолидацию в «Газпром» курировал Александр Рязанов. Он выступал за независимую «Газпром нефть» и боролся с зампредом правления «Газпрома» Александром Ананенковым, который ратовал за полную интеграцию «Газпром нефти» в концерн, и с главой «Газпромэкспорта» Александром Медведевым: тот настаивал на своем контроле над экспортом «Газпром нефти». Несмотря на столь мощную оппозицию, Рязанов отстоял собственный вариант. Но плодами победы так и не воспользовался – ему пришлось покинуть «Газпром».

Установить тотальный контроль над новой «дочкой» концерну помогли итальянцы. При распродаже активов «ЮКОСа» весной 2007 года принадлежащие банкроту газовые компании[157] и 20% акций «Газпром нефти» за 5,83 млрд долларов купил консорциум итальянских Eni и Enel – «Энинефтегаз». Обе компании предоставили «Газпрому» опцион на покупку 20% акций «Газпром нефти» и не менее 51% газовых компаний.

А весной 2009 года «Газпром» договорился с «Энинефтегазом» о выкупе 20% акций «Газпром нефти» за 4,2 млрд долларов, хотя тогда по капитализации в РТС стоимость такого пакета ее акций составляла 2,56 млрд долларов. Покупка эта в кризис была несвоевременна: у «Газпрома» и так тяжело с финансами. Осенью 2009 года «Газпром» закрыл сделку с этими компаниями по выкупу контрольного пакета в бывших газовых «дочках» «ЮКОСа», заплатив в рассрочку 1,6 млрд долларов и сэкономив 700 млн долларов[158].

«СИБУР»

«Сибирско-Уральская нефтегазохимическая компания» («СИБУР»), созданная в 1995 году, включала Пермский ГПЗ и «Сибнефтегазпереработку», объединяющую все западносибирские ГПЗ. После приватизации в 1998 году владельцы «СИБУРа» создали на его базе крупный нефтехимический холдинг, работающий на дешевом сырье (попутном газе). В 1999 году компании, контролируемые главой «СИБУРа» Яковом Голдовским, выкупили у государства 70% акций «СИБУРа» за 36 млн долларов. Хотя «Газпром» в 2001 году увеличил свой пакет в «СИБУРе» до 51%, реального контроля монополия не имела, равно как и большинства в совете директоров. Для нового руководства «Газпрома» подобная ситуация была неприемлема[159]. Более того, «СИБУР» запланировал эмиссию такого размера, что «Газпром» для сохранения контроля над компанией должен был вложить в ее акции еще 1 млрд долларов.

Но тучи над «СИБУРом» сгущались: зампредом правления «Газпрома» в 2001 году стал Александр Рязанов, курировавший газопереработку и нефтехимию, то есть «СИБУР». Александр Рязанов идеально подходил для борьбы за «СИБУР»: у него вышел острый конфликт с Яковом Голдовским в 1997 году, когда Рязанов возглавлял Сургутский ГПЗ. Тогда Голдовский убедил менеджеров «Газпрома» профинансировать создание его нефтехимической империи. Дружественные Голдовскому фирмы на деньги Газпромбанка скупали акции российских ГПЗ, чтобы потом объединить их в холдинг. Рязанову эти идеи не понравились. Его партнеры приобрели 28% акций завода и заблокировали планы Голдовского. В ответ Голдовский организовал непокорному директору ночевку в КПЗ: Рязанов вылетал в Италию, и перед посадкой в самолет его задержал РУОП по «непонятному обвинению в вывозе чужих денег»[160]. В 1999 году Рязанов ушел с Сургутского ГПЗ.

Когда Алексей Миллер стал собирать активы, Яков Голдовский поначалу решил все распродать. Самыми ликвидными были тюменские ГПЗ, о которых мечтали все нефтяники. Голдовский успел продать Сургутский и Локосовский заводы и, очевидно, не поделился с «Газпромом». В результате в январе 2002 года Голдовского доставили в Генпрокуратуру прямо из приемной Миллера. Его обвинили в присвоении вверенного имущества в крупных размерах. Отсидев полгода в тюрьме, Голдовский передал «Газпрому» свои акции «СИБУРа», вышел на волю и уехал за границу.

«Газпром» оставил себе 25% плюс 1 акция «СИБУРа», остальное купил «Газпромбанк». Потом к лету 2007 года через ряд сложных сделок «СИБУР» попал под контроль банка «Россия» Юрия Ковальчука. Для «Газпрома» нефтехимический холдинг стал непрофильным активом после того, как весной 2008 года компания приняла новую стратегию развития газопереработки и нефтехимии.

«Газпром» в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке

В 1990-е годы «Газпрому» было не до Восточной Сибири и Дальнего Востока, но в новом десятилетии его интерес к региону пробудился. В 2002 году правительство назначило «Газпром» координатором государственной восточной газовой политики. Тогда же оно поручило «Газпрому» и Минэнерго разработать Восточную газовую программу[161]. «Газпром» намеревался наладить газодобычу в регионе и расширить ЕСГ на восток. У него были две задачи: удовлетворить внутренний спрос и реализовать экспортную стратегию на базе единого экспортного канала. Разработка Восточной программы завершилась только в 2007 году. По ней добыча газа в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке составит в 2010 году 27 млрд куб. м, в 2020 году – 150 млрд, в 2030 году – 160 млрд куб. м[162].

Параллельно с разработкой Восточной газовой программы «Газпром» начал агрессивно строить восточную империю, сначала приобретя «Сибнефть», у которой были неплохие активы в регионе.

«Сахалин-2». Затем концерн вошел в проект «Сахалин-2», где в 2003 году начался второй этап – освоение Лунского газоконденсатного месторождения. В его рамках планировалось построить огромный завод по производству сжиженного природного газа (СПГ). Долгосрочные соглашения о покупке СПГ были подписаны с семью японскими и одной корейской компаниями, а также с Shell Eastern Trading (о поставках в США). Речь о вхождении «Газпрома» в проект шла давно: еще в июле 2005 года был подписан меморандум о взаимопонимании по обмену 25%-й доли Shell в «Сахалине-2» на 50%-ю долю «Газпрома» в проекте «Заполярное – неокомские залежи».

Вдруг у «Сахалина-2» возникли серьезные проблемы. Под давлением «зеленых», обеспокоенных безопасностью серых китов, консорциум был вынужден изменить маршрут морского трубопровода. Sakhalin Energy задержала строительство завода СПГ: окружной суд Сахалина отверг разрешение государственной экологической экспертизы на воздвижении причала в заливе Анива.

Однако настоящие трудности у Sakhalin Energy начались после того, как Shell объявила об удорожании проекта и об изменениях в его графике[163]. Новости вызвали недовольство и Путина, и Миллера. Последний заявил, что сорвется обмен активами с Shell.

В сентябре 2006 года МПР отозвало положительное заключение экологической экспертизы по второму этапу «Сахалина-2». Росприрода сначала оценила экологический ущерб от проекта в 50 млрд долларов, затем снизила его до 10 млрд[164]. Расследование начала и Генпрокуратура. У проекта возникли финансовые проблемы: Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР), обещавший предоставить кредит Sakhalin Energy, не мог это сделать без экологического разрешения. В результате в декабре 2006 года «Газпром» вошел в Sakhalin Energy, получив 50% + 1 акция за 7,45 млрд долларов. Эксперты оценивали контрольный пакет в «Сахалине-2» в 8–10 млрд долларов: «экологическое оружие» выбило для «Газпрома» существенную скидку. Путин поздравил всех участников проекта с успешной сделкой и пообещал, что все их трудности останутся в прошлом[165].

Благодаря «Сахалину-2» «Газпром» вышел на рынок СПГ, крупным игроком которого давно мечтал стать[166]. Но он опоздал: там правят бал Катар, Малайзия, Алжир…

Ковыкта. Затем «Газпром» взялся за Ковыктинское газоконденсатное месторождение в Иркутской области. Запасы газа Ковыкты – 2,13 трлн куб. м. Газ содержит 0,28% гелия – ценного химического сырья[167].

Переговоры с Китаем и Южной Кореей по освоению Ковыкты велись с декабря 1997 года. Но дело застопорилось из-за конфликтов между многочисленными акционерами «РУСИА Петролеум», которая владела лицензией на месторождение. Созданный в 2003 году альянс «ТНК-ВР» стал лидером в «РУСИА Петролеум» с 62,89%. Китай с Южной Кореей были намечены как ключевые рынки ковыктинского газа.

В ноябре 2003 года «РУСИА Петролеум», китайская CNPC и корейская Kogas подписали соглашение о составлении технико-экономического обоснования. 4 млрд куб. м в год должны были пойти на внутренние нужды, 20 млрд – в Китай, 10 млрд – в Южную Корею[168]. Ожидалось, что правительства трех стран одобрят проект в марте 2004 года.

Но в процесс вмешался «Газпром», раскритиковав планы «РУСИА» экспортировать львиную долю сырья. По лицензии промышленная разработка месторождения должна была начаться в 2006 году, а экспорт – в 2008 году. Без строительства экспортного газопровода, которое торпедировал «Газпром», добыча не могла выйти на нужный уровень. Значит, «РУСИА» нарушала лицензию, и с 2003 года МПР регулярно угрожало ее отозвать.

Тогда «РУСИА» перехватила инициативу, усилив региональный компонент проекта. Так она укрепляла позиции в переговорах с «Газпромом», лишив его повода обвинять ее в негосударственном подходе к освоению Ковыкты. В 2003 году она представила свою версию газификации Иркутской области и в 2004 году создала Восточносибирскую газовую компанию (ВСГК) вместе с иркутской администрацией. Однако вскоре «Газпром» заключил с властями региона собственное соглашение о газификации.

Судьба Ковыкты решилась в 2007 году: «Газпром» договорился о выкупе доли «ТНК-ВР» в проекте. Но переговоры между компаниями о цене акций затянулись и из-за кризиса оказались замороженными. Да и в апреле 2008 года «Газпром» получил Чаяндинское месторождение, что сделало Ковыкту для него менее актуальной.

«Сахалин-1». «Газпром» стремится взять под контроль и экспорт газа «Сахалина-1». Хотя в проекте участвует могучая «Роснефть», у него возникали проблемы из-за желания «Газпрома» сохранить единый экспортный канал.

«Роснефть» имеет право экспортировать газ «Сахалина-1» независимо от «Газпрома», поскольку проект ведется на условиях СРП. Она рассматривает разные рынки сбыта: Китай, Японию, Южную Корею. Для «Газпрома» же газ «Сахалина-1» жизненно важен. Когда в октябре 2006 года Exxon Neftegas подписал соглашение с CNPC о строительстве газопровода мощностью 8 млрд куб. м в год от Сахалина до Китая, «Газпром» стал с ним бороться.

Летом 2007 года Александр Ананенков оценил потребности четырех дальневосточных регионов в газе в 15 млрд куб. м в год и заявил, что газ с месторождений «Сахалина-1» должен идти на внутренний рынок. «Мы считаем необходимым, чтобы была дана директива и газ „Сахалина-1“ был продан „Газпрому“, с тем чтобы мы могли газифицировать субъекты Российской Федерации, и этот газ не пошел, как предполагает ExxonMobil, на экспорт», – подчеркнул Ананенков[169]. Концерн сам стремится поставлять сырье в Китай и не хочет, чтобы ExxonMobil становился его конкурентом. Ведь соглашение с участниками «Сахалина-1» позволяет китайцам сбивать цену в переговорах с монополией.

Федеральные месторождения[170]. На востоке России «Газпром» получил без конкурса 14 лицензий, из них 10 лицензий в 2008 году (включая Чаянду и Киринское месторождение) с 3,31 трлн куб. м газовых запасов, заплатив 10 млрд рублей. А летом 2009 года «Газпром» взял лицензии на три блока «Сахалина-3» и Западно-Камчатский шельф за 1 млрд рублей. Потом Алексей Миллер попросил у Владимира Путина еще и налоговые льготы для добычи газа в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке.

В 2008 году Виктор Зубков накануне отставки сделал «Газпрому» щедрый прощальный подарок: назначил «Газпром» уполномоченной организацией по продаже госдоли газа «Сахалина-1» и «Сахалина-2».

Летом 2009 года «Газпром» скорректировал прогноз по добыче на Чаянде: ее не хватит для «оптимальной загрузки» будущей трубы «Якутия – Хабаровск – Владивосток», по которой восточносибирский газ пойдет в Азиатско-Тихоокеанский регион. И потому концерн считает, что «необходимо решить вопрос» о передаче «Газпрому» еще четырех лицензий в Якутии.

Непрофильные активы

«Газпром» агрессивно скупает активы в смежных областях. «Мы видим себя как интегрированную, диверсифицированную энергетическую – подчеркиваю: энергетическую – компанию», – так сформулировал стратегию «Газпрома» Алексей Миллер[171]. Поэтому трудно определить, что для «Газпрома» как энергетической компании является профильным, а что – нет.

Многие операции по скупке активов «Газпром» ведет через «Газпромбанк», основанный в 1990 году для обслуживания финансовых потоков концерна. С 2002 года банк возглавляет Андрей Акимов, превративший его в финансовую опору команды Миллера. Не случайно председатель правления «Газпрома» возглавляет совет директоров банка[172].

«Газпром» заинтересовался энергетикой в 2003 году. Вместо того чтобы продавать в России газ по государственным тарифам, он хочет торговать энергией по свободным ценам. На собрании акционеров в 2006 году Алексей Миллер объявил, что электроэнергетика для «Газпрома» становится профильным бизнесом.

В 2003 году Газпромбанк купил за 10 млрд рублей 15,76% «Мосэнерго», одной из самых перспективных энергетических компаний России. Потом увеличил свою долю до 53,47%. ФАС в этой связи выразила беспокойство по поводу того, что получение «Газпромом» контроля над «Мосэнерго» может привести к проблемам с поставками газа другим энергокомпаниям[173].

Кроме того, «Газпром» победил в борьбе за активы РАО «ЕЭС России». После ликвидации РАО в 2008 году каждый акционер холдинга должен был получить долю в его «дочках»[174]. До этого крупным акционерам РАО «ЕЭС России» – «Газпрому», «СУЭКу» и «Норникелю» – разрешили обменяться будущими долями в тепловых генерирующих компаниях. «Газпром» долго бился за включение бумаг «ГидроОГК» и ФСК в перечень «обменных» активов. РАО, Минэкономразвития и ФАС были против, но монополия добилась разрешения обменять акции «ГидроОГК» на доли в генерирующих компаниях. Победить «Газпрому» помог тогда первый вице-премьер Дмитрий Медведев, а решающее слово было за президентом Владимиром Путиным. Представители «Газпрома» в то время чуть ли не ночевали в приемной Медведева[175].

Потом «Газпрому» понадобился уголь, чтобы высвободить газ для экспорта. В 2007 году «Газпром» и «СУЭК» объявили об объединении активов в СП. Герман Греф назвал объединение «Газпрома» и «СУЭК» «опасной практикой в экономической политике страны», а Игорь Артемьев – «второй попыткой монополизации энергетики через топливный цикл». СП «Газпрома» и «СУЭКа» ограничило бы конкуренцию на энергетическом, газовом и угольном рынках[176]. «Газпром» и «СУЭК» могли ввести неравные условия для «своих» и «чужих» станций, что грозило двукратным ростом цен на электричество[177]. Виктор Христенко же всецело одобрял планы «Газпрома» по объединению с «СУЭКом», говоря, что в мире много нефтяных и газовых компаний, которые работают по всей цепочке стоимости[178]. Но летом 2008 года после долгих переговоров «Газпром» и «СУЭК» отказались от создания СП[179].

В начале 2006 года Владимир Путин поставил стратегическую задачу: АЭС должны к 2030 году производить 25% энергии в стране (сейчас – 16%). «Росатом» предложил к 2030 году построить 40 атомных энергоблоков за 60 млрд долларов. Но у атомщиков денег нет. «Газпрому» же запускать АЭС выгодно: они покроют растущее энергопотребление в стране, а «Газпром» сможет увеличить экспорт газа[180].

А в 2005 году основатель «Объединенных машиностроительных заводов»[181] Каха Бендукидзе продал пакет в 42,16% «Газпромбанку», который в 2004 году получил контроль над «Атомстройэкспортом».

Еще один непрофильный актив «Газпрома» – средства массовой информации. Газпромбанку принадлежит «Газпром-Медиа», который превратился в ведущий российский медиахолдинг. Он включает «Телекомпанию НТВ», «ТНТ-Телесеть», «НТВ-Плюс», издательский дом «Семь дней», журналы «Итоги», «Караван историй», радиостанции «Эхо Москвы», «Первое популярное радио», NEXT, «СИТИ-FM», Relax-FM и «Детское радио»[182]. Все покупки «Газпром-Медиа» явно политические: Кремль хочет сосредоточить в руках своего верного вассала самые популярные СМИ.

В 2005 году «Газпром» обзавелся и футбольным клубом, выкупив контрольный пакет питерского «Зенита» у Банкирского дома «Санкт-Петербург».

Правда, от некоторых активов он избавился. Например, в 2005 году передал контроль в страховой компании «Согаз» питерскому банку «Россия». В 2006 году банк получил компанию «Лидер», управляющую пенсионным фондом «Газпрома» («Газфондом»)[183].

При Миллере «Газпром» превратился в основной инструмент государственного контроля над ключевыми отраслями экономики. В этой связи Анатолий Чубайс заметил: «Мне представляется не совсем правильной ситуация, когда у „Газпрома“ все хорошо с нефтью, все хорошо с нефтехимией, со СМИ, с углем теперь все хорошо, и только с одной мелкой деталью неважно – с газом»[184].

Реструктуризация и либерализация

О том, что «Газпром» надо реорганизовать, Герман Греф говорил еще в 2000 году. Реформаторы советовали выделить в отдельные компании магистральные трубопроводы и диспетчерское управление. А в будущем Греф предлагал раздробить газодобывающие подразделения «Газпрома», чтобы создать конкуренцию на рынке.

Категорически против было руководство «Газпрома». В 2002 году, когда правительство должно было обсудить план реформы, Миллер написал Путину о том, что предложения Минэкономразвития угрожают энергетической безопасности страны и отпугивают от «Газпрома» инвесторов. Вопрос на правительство так и не был вынесен. А в феврале 2003 года Путин сказал, что государство «не поддержит никаких планов расчленения «Газпрома»[185].

Владимир Путин не раз выступал за целостность монополии. «Мы должны бережно относиться к «Газпрому», – сказал он в марте 2004 года после президентских выборов[186]. А потом от своих планов отказалось и Минэкономразвития. «Раздробление „Газпрома“ на десятки мелких компаний точно ослабит позиции „Газпрома“ на международных энергетических рынках, ослабит конкурентные позиции», – заявил его представитель в 2006 году. Министерство признало, что реформа «Газпрома» должна заключаться в формировании стратегии в транспорте и добыче[187].

С реструктуризацией не вышло, зато либерализация рынка акций удалась. Инвесторы ждали ее 10 лет. 31 октября 2003 года надежду им подал Владимир Путин, заявив, что это «вопрос не лет, а месяцев». В тот день бумаги концерна подорожали на 10%[188]. Но по-настоящему его капитализация взлетела в 2005 году в ожидании скорой либерализации. Государству тогда принадлежало 38,37% акций монополии, а ее дочерним структурам – 20% так называемых «казначейских» акций. Чтобы довести долю государства в «Газпроме» до контрольного пакета, и была задумана неудавшаяся комбинация с приобретением им «Роснефти». Когда эта операция провалилась, была создана специальная компания «Роснефтегаз», в которую передали «Роснефть». На средства от продажи ее неконтрольного пакета и были куплены необходимые 10,74% акций «Газпрома»[189]. Недостающие акции предполагалось забрать у «Росгазификации».

В 2005 году Путин подписал поправки в Закон «О газоснабжении». Теперь в госсобственности находится контрольный пакет «Газпрома», разрешено обращение акций на любых биржах, а также отменены все ограничения для иностранцев.

Налоги

В 2000-х годах «Газпрому» стабильно везло с налогами. Ставка налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ) на газ не менялась с 2006 года и равна 147 рублей за 1000 куб. м. В 2006 году доход федерального бюджета от НДПИ на газ и газовый конденсат составил 97 млрд рублей, а поступления от НДПИ на нефть – 986,5 млрд.

Вопрос о росте налоговой нагрузки на «Газпром» будоражил рынок с начала 2007 года. Готовя проекты бюджета на 2008–2010 годы, Минфин предложил повысить в 5 раз ставку газового НДПИ – до 735 рублей в 2010 году. Минэкономразвития поддержало коллег. Минпромэнерго и «Газпром» бурно протестовали: дескать, это приведет к падению выручки от реализации газа и чистой прибыли общества, к срыву инвестиционной программы. Монополия посчитала, что дискуссии о росте налоговой нагрузки стоили ей 20% снижения капитализации[190].

Защитил «национальное достояние» Дмитрий Медведев – он написал летом 2007 года Владимиру Путину, что из-за аномально теплой зимы компания теряет прибыль, и предложил принять решение по НДПИ на газ в I квартале 2008 года. В 2008 году «Газпром», сославшись на убыточность российских продаж и большую инвестпрограмму, предложил перенести вопрос на 2011 год (тогда планировалось сравнять доходность внутренних и экспортных продаж). В 2009 году Минфин намеревался с 2010 года поднять НДПИ на газ на 10% и экспортную пошлину с 30 до 35%. Так бюджет получил бы 60 млрд рублей. Но «Газпром» снова победил, обещая казне те же деньги, но из других источников[191].

Цены на газ

«Газпром» убежден, что низкие внутренние цены на газ – источник всех бед компании, ведь потребители бездумно жгут дешевое топливо. Но эксперты полагают, что «Газпром» преувеличивает тяжесть своего финансового положения. Ведь проблема неплатежей давно решена, а внутренние цены на газ быстро росли с 2000 года[192]. По их мнению, продажи на российском рынке большинству потребителей (кроме домашних хозяйств) уже стали прибыльными[193]. В 2007 году средняя цена газа «Газпрома» по европейским контрактам составляла 269,4 доллара, для бывших союзных республик – 110,9, для российских потребителей – 50,9 доллара[194].

«Газпром» упирал на то, что в 2007 году в стране образуется дефицит газа в размере 4,2 млрд куб. м, в 2010 году – 27,7 млрд, к 2015 году – 46,6 млрд куб. м[195]. Чтобы хватало газа и электроэнергии, в 2006 году Миллер и Чубайс предложили поднять внутренние цены на газ для промышленных потребителей уже в 2007 году до 80 долларов[196]. Они считали, что это замедлит рост спроса на газ и простимулирует «независимых».

В 2006 году правительство решило, что с 2011 года цены на газ будут устанавливаться по формуле: средняя цена «Газпрома» в Европе минус 30% таможенной пошлины и разница в расходах на транспорт. И не стало поднимать в 2007 году цены выше запланированных 15%. Кремлевский чиновник в этой связи иронизировал: у «Газпрома» и без повышения деньги есть, он покупает всё, что движется. Резкий рост цен на газ и тарифов на электроэнергию ударил бы по энергоемким отраслям и грозил социальными потрясениями перед выборами. Премьер Михаил Фрадков переложил ответственность за решение о повышении цен на президента Владимира Путина. А у того в 2007 году была задача провести в президенты преемника и обеспечить ему комфортный состав Госдумы.

«Газпром» после выборов торопил с либерализацией цен, но и в 2008 году правительство отложило решение по инициативе министра экономразвития Эльвиры Набиуллиной, потому что экономике грозил бы «ценовой шок» с новыми ценами[197]. Ведь ведомства, отвечающие за макроэкономическую ситуацию, стараются учитывать интересы других предприятий и населения. А в кризис отложили на неопределенный срок сближение внутренних цен на газ с экспортными, намечавшееся прежде на 2011 год[198].

Экспорт газа

Экспорт – «священная корова» для «Газпрома»: концерн поставляет в Европу вдвое меньше газа, чем продает в России, но получает там в 2,7 раза больше выручки[199]. «Газпром» прилагает титанические усилия, чтобы сохранить свою монополию на экспорт газа и подтвердить ее законодательно. Закон «Об экспорте газа» от 18 июля 2006 года № 117-ФЗ был принят молниеносно. Он закрепил за «Газпромом» право экспортировать весь российский газ, кроме газа, добытого на условиях СРП.

Сразу же начались серьезные проблемы у нефтяников. 31 июля 2006 года Федеральная таможенная служба (ФТС) направила компаниям телетайпограмму, сообщив, что таможенное оформление любого экспортируемого газа, включая и пропан-бутан[200], ФТС будет производить только тем, у кого есть лицензия Минэкономразвития на экспорт газа. Другими словами, экспортировать пропан-бутан может лишь «Газэкспорт». В результате экспорт газового конденсата и пропан-бутана остановился. Больше всего пострадали «Сургутнефтегаз» и «ЛУКОЙЛ», на которых приходится львиная доля добычи и экспорта газового конденсата. Нефтяники пытались вмешаться в процесс принятия закона и лоббировали к нему поправки, но все они были отклонены автором закона Валерием Язевым, всегда защищающим интересы «Газпрома»[201]. Закон об экспорте газа принимался в спешке – теперь пожинали плоды.

Лишь после трех лет борьбы нефтяников за свои права – 22 мая 2009 года правительство поддержало предложение ФАС о внесении поправок в закон «Об экспорте газа», выводящих из-под его действия пропан-бутан и газовый конденсат.

Экспортные газопроводы

Трубы позволяют «Газпрому» контролировать «независимых» в России и диктовать свою волю зарубежным потребителям. Недаром «Газпром» уделяет особое внимание строительству новых экспортных газопроводов – как важному геополитическому оружию.

«Северный поток» (сначала называвшийся Северо-Европейским газопроводом – СЕГ) мощностью до 55 млрд куб. м в год пройдет через Балтийское море из Выборга на север Германии. СЕГ – самый амбициозный экспортный проект концерна: он снизит зависимость «Газпрома» от Украины как транзитной страны. Монополия в начале 2000-х годов объявила, что ищет партнеров, чтобы проложить газопровод. От желающих не было отбоя. Проект поддерживали Германия, Нидерланды, Великобритания и Франция. Он гарантировал им поставки газа на 30 лет вперед. Принципиальное соглашение о строительстве было подписано 8 сентября 2005 года «Газпромом», BASF и E.ON Ruhrgas в присутствии президента Владимира Путина и канцлера Герхарда Шредера.

Партнеры создали СП Nord Stream AG, в котором «Газпрому» принадлежит 51%, а Wintershall Holding и E.ON Ruhrgas – по 24,5%. 10 июня 2008 года в акционеры Nord Stream вошла Gasunie с 9%. Участие голландцев открывает российскому газу путь в Британию через новый газопровод BBL[202].

Сначала первую нитку газопровода мощностью 27,5 млрд куб. м планировали сдать к июлю 2010 года, а в 2013 году вывести обе нитки на полную мощность в 55 млрд куб. м. Правда, сразу встал вопрос: где брать газ? Южно-Русского месторождения явно мало: в 2010–2013 годам там будут добывать 25 млрд куб. м в год. Существовал риск и в плане спроса: «Северный поток» выводит «Газпром» на северо-запад Европы и в Великобританию. Там уже доминируют норвежский газ и СПГ из Персидского залива.

Осенью 2005 года бывший канцлер ФРГ Герхард Шредер возглавил комитет акционеров Nord Stream, а председатель правления Dresdner Kleinwort Wasserstein, глава наблюдательного совета Dresdner Bank и член совета директоров банка «Россия» Матиас Варниг стал его главным исполнительным директором. Этот выбор «Газпром» объяснил так: «СЕГ – политически важный для нас проект, и важно, чтобы им руководили люди с авторитетом и весом в международных кругах». Варниг служил вместе с Путиным в Германии. А Шредер давно связал свою судьбу с Россией: бывший канцлер Германии часто шел навстречу президенту России и публично поддерживал газопровод, несмотря на критику многих лидеров Восточной Европы.

Стремительный переход политика Шредера в бизнес насторожил немецких борцов с коррупцией. «Это вознаграждение [Шредеру] за то, что он ранее поддерживал проект СЕГ?» – вопрошал Хансйорг Эльзхорст, руководитель немецкого подразделения Transparency International[203]. А поскольку именно тогда произошел российско-украинский газовый конфликт, европейские потребители вспомнили, как сильно зависят от российского газа. «Газпром» попал под шквал критики за то, что использовал «голубое топливо» как оружие, а Герхард Шредер приобрел репутацию человека, продавшего душу дьяволу[204].

Серьезные проблемы возникли по поводу долей в «Севернефтегазпроме» – владельце лицензии на Южно-Русское месторождение. «Газпром» оставил себе 51%, а распределить между E.ON и BASF оставшиеся 49% акций оказалось сложно. Сначала предполагалось, что немцы поделят пакет поровну, а взамен «Газпром» получит долю в их распределительных и добычных активах в Европе. Соглашение с BASF, которая успешно сотрудничает с «Газпромом», в том числе и в России[205], подписали 17 декабря 2007 года. BASF взяла 25% голосов в «Севернефтегазпроме» и 1 привилегированную акцию. А «Газпрому» достались 1,43 млрд евро активами и деньгами: «Газпром» увеличил долю в Wingas с 35% до 50% – 1 акция и получил 49% в дочерней компании Wintershall AG, имевшей две нефтяные лицензии в Ливии[206].

E.ON же был готов отдать за акции «Севернефтегазпрома» только доли в восточноевропейских сбытовых компаниях. Но «Газпром» предпочитал активы Rurhgas в Германии и Великобритании. E.ON предлагал в качестве компенсации несколько сотен миллионов евро. Эксперты отмечали: «для „Газпрома“ это не бизнес, а политика – он хочет не денег, а распределительных активов в обмен на добывающие»[207].

Наконец, в октябре 2008 года в присутствии президента Дмитрия Медведева и канцлера Ангелы Меркель главы «Газпрома» и E.ON подписали соглашение об освоении Южно-Русского месторождения. «Газпром» же получил от Ruhrgas 49% в компании «Геросгаз», владевшей 2,93% акций концерна[208].

Смета Nord Stream достигает 8 млрд евро. Но доля российских подрядчиков в этом колоссальном проекте будет минимальной. Самый крупный контракт – с Выксунским заводом на поставку 25% труб для первой очереди газопровода на 250 млн евро. Остальные трубы изготовит германская Europipe. Трубоукладкой – наиболее дорогой работой – займется итальянская Saipem[209].

Проект столкнулся и с внешнеполитическими трудностями. К «обиженным» газопроводом относятся Польша и страны Балтии: правительства Эстонии, Латвии и Литвы были против прокладки газопровода по дну Балтийского моря – дескать, это вредит судоходству и угрожает окружающей среде. Летом 2007 года по требованию Польши был изменен маршрут газопровода. Осенью 2007 года Эстония не разрешила прокладывать трубу у своего побережья – тогда бушевал конфликт Таллинна и Москвы из-за памятника Воину-освободителю. А в 2008 году Nord Stream пришлось отказаться от строительства сервисной платформы в середине трассы газопровода в экономической зоне Швеции: шведы опасались, что платформу будет использовать российская разведка[210].

Северные страны дали добро на прокладку газопровода после активного лоббирования со стороны высшего руководства России. Так, согласия Дании добивались долго: датский премьер получил от Владимира Путина обещание, что Россия подпишет договор на международной конференции по климату в Дании в декабре 2009 года[211].

Лишь 12 февраля 2010 года Nord Stream получил последнее из необходимых для начала строительства разрешений и весной начал строительство первой линии. Ввод в эксплуатацию второй линии и выход на проектную мощность в 55 млрд куб. м намечен на 2012 год[212].

«Южный поток» – проектируемый газопровод в 63 млрд куб. м в год от Черноморского побережья России до Болгарии. Далее одна ветка пойдет через Грецию на юг Италии, вторая – через Сербию и Венгрию в Австрию. Его сверхзадача – часть экспортируемого Россией газа пустить в обход Украины. Труба обойдется в 25 млрд евро. В проекте участвуют «Газпром» и Eni – 23 июня 2007 года они подписали Меморандум о взаимопонимании. Начать стройку запланировано в конце 2010 года, а закончить – в 2015 году. «Газпрому» пришлось договариваться со странами, через которые пройдет газопровод. В 2008 году соглашения были подписаны с Болгарией, Сербией, Венгрией и Грецией (в 2009 году – со Словенией)[213].

Но тут возникли проблемы и с соперниками, и с союзниками. Основной конкурент «Южного потока» – европейский газопровод Nabucco протяженностью 3300 км, мощностью 30 млрд куб. м и стоимостью 8 млрд евро, который поддерживают США. Консорциум Nabucco был создан в 2002 году Турцией, Австрией, Болгарией, Румынией и Венгрией. К компаниям этих стран недавно присоединился германский концерн RWE[214].

Nabucco должен уменьшить зависимость Европы от российского газа. Запустить его планируется в 2014 году. Главная проблема Nabucco – не ясно, чем его заполнять. Теоретически поставщиками газа могут стать Азербайджан, Туркмения, Иран и Ирак.

Борьба между проектами шла долго с переменным успехом. Сторонники Nabucco активизировались в начале 2009 года после очередного российско-украинского газового конфликта. Тогда казалось, что позиции «Южного потока» сильнее. В мае 2009 года торжествовала Россия: Казахстан, Туркмения и Узбекистан отказались подписать декларацию по Nabucco на энергосаммите ЕС. В июне Москва и Баку договорились о закупке «Газпромом» азербайджанского газа, что наносило удар европейцам…

Однако вдруг команда ЕС вырвалась вперед: в июле 2009 года соглашение по Nabucco заключили Турция, Австрия, Венгрия, Болгария и Румыния. «Проект Nabucco называли когда-то газопроводом мечты. Но он станет историей успеха, который докажет, что скептики ошибались», – заявил премьер-министр Турции Тайип Реджеп Эрдоган[215]. Дальше – больше: летом 2009 года под вопросом оказалось участие Болгарии в «Южном потоке». Будущий премьер Бойко Борисов потребовал провести ревизию энергетических сделок, в том числе в проекте «Южного потока»[216]. Потом из-за разногласий между Россией и Туркменией по цене на газ Ашхабад пересмотрел позицию по Nabucco: его реализация стала более реальной[217].

Но затем одержала победу российская дипломатия. Владимир Путин тонко провел «турецкую игру», и в августе премьеры России и Турции подписали протокол о геологических изысканиях в территориальных водах Турции, через которые пройдет «Южный поток». Это нанесло Nabucco серьезный удар[218]. Чтобы склонить Турцию на свою сторону, Россия поддержала проект нефтепровода «Самсун – Джейхан», который будет построен в Турции компаниями Eni и Çalık Enerji. «Газпром» твердо намерен завершить строительство газопровода не позднее 2015 года[219].

«Газпром» за рубежом

Дмитрий Медведев говорил: «Газпром» – это бизнес, а не богадельня для удовлетворения государственных запросов или частных интересов»[220]. Однако «Газпром» все чаще служит инструментом внешней политики России.

Ближнее зарубежье. В бывших советских республиках концерн стремится взять под контроль газопроводы, которые входили в систему газоснабжения СССР. Например, в Литве «Газпром» владеет акциями Lietuvos Dujos и контролирует Каунасскую ТЭЦ.

При этом он переводит страны – потребители газа на европейские цены, сохраняя льготы для лояльных государств.

Сначала Россия объявила газовую войну Молдавии. 25 февраля 2000 года «Газпром» перекрыл газ Кишиневу за долги в 300 млн долларов. На следующий день поставки возобновились – Молдавия предложила расплатиться долей в компании «Молдовгаз», 50% которой принадлежало «Газпрому». Тогда переговоры ничем не закончились, и «Газпром» выставил стране максимальную цену в СНГ – 80 долларов за 1000 куб. м. Но к 2006 году концерн получил «Молдовгаз», и за это Кишинев до 2011 года будет покупать газ с дисконтом к европейским ценам[221].

Особенно бурно цены росли в 2006 году, который «Газпром» начал со скандала, в новогодние праздники оставив без газа Украину. Киев сдался быстро. Вдохновленный успехом «Газпром» весь год выкручивал руки соседям по СНГ. Летом 2006 года Александр Рязанов впервые заявил, что «Газпром» вводит единую рыночную цену на газ для всех стран СНГ. «Мы не собираемся дотировать СНГ. Мы хотим продавать газ исходя из принципа равнодоходности, то есть на базе цены газа на границе Германии минус транспортные расходы до стран СНГ»[222].

Концерн вспомнил, что в 2004 году пообещал вступившим в ЕС Латвии, Литве и Эстонии за три года довести цену до среднеевропейской. И свое обещание выполнил: в 2006 году прибалты получали газ по 120–125 долларов против 85–95 долларов в 2005 году.

К странам Закавказья «Газпром» подошел дифференцированно. Цена на газ для Армении выросла с 65–70 долларов в 2005 году до 110 долларов в 2006 году. Но Ереван пригласил монополию поучаствовать в приватизации газоэнергетических активов, и «Газпром» согласился не повышать цену на газ до конца 2009 года.

Грузии повезло меньше. Весь 2006 год она платила по 110 долларов (вместо 60 в 2005 году), а в октябре 2006 года «Газпром» объявил о повышении цены до 235 долларов. Грузинские политики возмутились и заявили, что страна не будет покупать газ у «Газпрома» по таким ценам и найдет альтернативные источники. Грузия категорически отказывалась уступить России энергетические артерии своей экономики. Но полностью заместить российское сырье не удалось, поэтому Тбилиси подписал с российской монополией три контракта на поставку в 2007 году 1,1 млрд куб. м сырья по 235 долларов[223].

Азербайджан до 2007 года закупал газ в России (в 2006 году – 4,6 млрд куб. м по 110 долларов). Когда цена выросла до 230 долларов, Азербайджан от импорта отказался. Зато сам «Газпром» заинтересовался газом азербайджанского проекта Шах-Дениз для «Южного потока». Сейчас на месторождении добывается 8 млрд куб. м. В 2007 году на Шах-Денизе были обнаружены дополнительные запасы газа в 1 трлн куб. м. И в 2009 году Россия стала закупать в Азербайджане газ по европейским ценам[224].

Особое место среди бывших советских республик занимают Белоруссия и Украина. Поскольку все магистрали, по которым газ может попасть в них из Средней Азии, проходят через Россию, Москва контролирует газоснабжение славянских соседей. Но козыри Украины и Белоруссии не слабее – это экспортные газопроводы, ведущие из России.

Поставки газа на Украину. Через Украину сейчас идет 80% российского газа. Киев традиционно воспринимал это как повод получить от «Газпрома» льготные цены. При попытках же России ограничить поставки Украина начинала «несанкционированный отбор» газа, который в 1999–2000 годах обходился в 10 млрд долларов.

В конце 2000 года, когда Москва обвинила Киев в воровстве газа, Владимир Путин и Леонид Кучма подписали масштабный газовый договор. Он предусматривал совместное управление газотранспортными сетями Украины и определение суммы ее долга за газ. Москва тогда пошла на уступки Киеву, согласившись с цифрой, названной Украиной, – 1,4 млрд долларов («Газпром» же полагал, что долг был в 2 млрд). Кроме того, долг был реструктурирован на 10 лет, и Россия согласилась взять в зачет бомбардировщики, которые стали собственностью Украины после распада СССР. Но ответных шагов Москва не дождалась. Украина настаивала, что ее газотранспортные активы стоят 25 млрд долларов, «Газпром» готов был обсуждать сумму на порядок меньшую. Совместное управление газопроводами Украины осталось на бумаге.

Вопросы долга поднимались в 2004 и в 2005 годах. В 2006 году ситуация усугубилась политическим противостоянием президентов России и Украины. Александр Медведев тогда предупреждал: «Если Украина затянет переговоры, цена для нее может возрасти с 55 до 180 долларов за 1000 куб. м, поскольку мировые цены на газ растут»[225].

Другой подводный камень в российско-украинских газовых отношениях – посредники. В конце 1990-х годов в этой сфере царила «Итера». Но после смены власти в «Газпроме» она уступила украинский рынок EuralTransGas, зарегистрированной в Венгрии четырьмя физлицами, не имеющими отношения ни к «Газпрому», ни к украинскому «Нафтогазу». С ней «Газпром» в декабре 2002 года подписал договор о транзите туркменского газа на Украину в 2003–2006 годах. EuralTransGas за услуги получала 38% поставляемого на Украину газа и имела право продавать его в Европу[226].

В 2005 году на украинском рынке заработал новый посредник – швейцарская RosUkrEnergo. Половина в ней принадлежит «Газпрому», половина – Raiffeisen Investment.

Серьезный российско-украинский газовый конфликт вспыхнул в 2005 году. В декабре «Газпром» решил поднять цену для Украины с 50 до 230 долларов, чтобы заставить ее допустить россиян к управлению газопроводами и отказаться от бартера в оплате транзита[227]. Но Украина не соглашалась покупать газ дороже 70–80 долларов. Поскольку «Газпром» и «Нафтогаз» не смогли в срок согласовать годовой контракт, с 1 января 2006 года поставки газа на Украину прекратились. Три дня Киев отбирал из трубы газ, предназначенный для Европы. На четвертый Виктор Ющенко приказал договариваться любой ценой. Он объявил, что Украина согласна закупать газ по 95 долларов, а транзит для «Газпрома» подорожает с 1,09 до 1,6 доллара за 1000 куб. м на 100 км[228].

Первая газовая война закончилась созданием СП «Укргазэнерго» между RosUkrEnergo и «Нафтогазом»[229]. RosUkrEnergo упрочил позиции, получив дополнительные объемы и выход на украинских потребителей. «Газпром» победил частично – проник на розничный рынок Украины. Зато Украина не отдала в управление «Газпрому» свои газопроводы и не допустила роста цены до 230 долларов.

В апреле 2006 года RosUkrEnergo заинтересовались министерство юстиции США и ФБР. Выяснилось, что собственником 45% из ее «австрийских» 50% является Дмитрий Фирташ, который был одним из владельцев EuralTransGas, еще 5% – у Ивана Фурсина.

В 2008 году правительство России и «Газпром» регулярно обвиняли Украину в неплатежах. В конце года Дмитрий Медведев потребовал, чтобы «Газпром» взыскал с Украины 2,4 млрд долларов долга, пригрозив, что иначе газ для Украины будет стоить 400 долларов[230]. К Новому году «Нафтогаз» перечислил RosUkrEnergo 1,5 млрд долларов. Стороны достигли и компромисса по ценам: «Газпром» согласился на 250 долларов при сохранении ставки транзита в 1,7 доллара. Но 31 декабря в переговоры вмешался Владимир Путин, сказав, что газ в Средней Азии закупали по 340 долларов – и Украине он будет стоить 370 долларов в I квартале: Москва требовала от Киева газовой капитуляции. 1 января «Газпром» прекратил поставки газа на Украину[231].

«Нафтогаз» по традиции начал отбирать из трубопроводов предназначенный европейцам газ. А после 7 января без газа осталась и Европа: задвижки трубопроводов закрыли[232]. От газовой блокады сильнее всего пострадали Болгария, Словакия, Молдавия, Сербия, Македония, Босния и Герцеговина, где доля российского газа достигает 97–100%. В больницах Словакии температура падала ниже нуля, закрывались школы в Болгарии.

13 января Россия объявила о завершении газовой войны, пообещав назавтра возобновить экспорт газа в Европу. 17 января в Кремле прошла международная конференция по газу: Украине предложили создать Международный консорциум по техническому газу и предоставить кредит. 18 января премьеры России и Украины договорились о возобновлении транзита в Европу и о переходе на рыночные цены для Киева. 19 января «Газпром» и «Нафтогаз» подписали контракты на 2009–2019 годы со средней ценой 228 долларов. За скидку к цене «Газпром» платил в 2009 году за транзит по 1,7 доллара. Миллер назвал виновником войны RosUkrEnergo. 21–22 января восстановилась подача газа в Европу[233].

В результате конфликта «Газпром» недополучил 2 млрд долларов выручки (стоимость газа, не поставленного в Европу и на Украину) и свыше 700 млн долларов экспортных пошлин. Но гораздо важнее то, что Россия утратила статус надежного поставщика энергоресурсов.

Поставки газа в Белоруссию. Белоруссия как союзное государство остается зоной «повышенной газовой ответственности» России. До 2002 года «Газпром» поставлял газ в Минск по российским ценам. Алексей Миллер решил изменить правила игры. «Газпром» предложил Белоруссии заплатить за дешевый газ (19 долларов) газопроводами. Предложение закрепили в соглашении 2002 года о газовом сотрудничестве. Оно предусматривало создание совместной компании, в которую Минск передаст свои газовые магистрали.

К осени 2003 года стало ясно, что Минск не собирается выполнять обязательства. Руководство Белоруссии настаивало на том, что активы «Белтрансгаза» надо оценивать не по балансовой стоимости (400 млн долларов), а по рыночной (5 млрд долларов), при этом требовало гарантий поставок газа по внутрироссийским ценам.

В конце 2003 года Лукашенко поставили ультиматум: или Минск выполняет подписанные соглашения, или «Газпром» повышает цену до 50 долларов. Минск отказался, и с 1 января 2004 года «Газпром» прекратил поставку газа Белоруссии, оставив без топлива ее и европейских соседей. Минску пришлось закупать более дорогой газ у других поставщиков[234]. Тогда больше всего пострадала Калининградская область – она оставалась без газа и тепла при минусовой температуре больше суток. Брюссель впервые после распада СССР заговорил о новом русском оружии и угрозе[235].

Летом 2004 года «Газпром» и «Белтрансгаз» заключили договор о поставках газа в Белоруссию в 2004 году (10,2 млрд куб. м по 46 долларов), а также о транзите газа (0,75 доллара). В 2005–2006 годах поставки велись по той же цене. Но в 2006 году после избрания Александра Лукашенко на третий срок «Газпром» посулил повысить цены, напомнив, что вопрос с «Белтрансгазом» так и не был решен.

Только 31 декабря 2006 года, грозя прекратить поставки газа, Россия смогла заключить пятилетний контракт и соглашение о покупке 50% в «Белтрансгазе» за 2,5 млрд долларов. Белоруссия же получила самую комфортную среди стран бывшего СССР формулу расчеты цены на газ.

Но в 2007 году, чтобы смягчить экономический кризис в стране, Белоруссия перестала платить за газ. Тогда к августу «Газпром» снизил давление в газопроводах: пусть в Белоруссию идет столько газа, за сколько она платит. Начался очередной газовый конфликт, который завершился тем, что Минск за газ платить согласился, но повысил пошлины на российскую нефть, транспортируемую через Белоруссию[236].

Среднеазиатский газ. В богатой газом Средней Азии «Газпром» стремится установить контроль над поставками газа в Европу, чтобы не пустить на европейский рынок конкурентов. Страны региона не имеют собственного выхода к внешним потребителям, и их магистральные газопроводы «завязаны» на ЕСГ «Газпрома». «Газпром» приобретает среднеазиатский газ, поскольку своего не хватает, а его закупки до последнего времени были дешевле, чем освоение Ямала и арктического шельфа. Концерн берет газ в Средней Азии по более низким ценам, а продает в Европу по более высоким. Дело выгодное, но «Газпром» попадает в опасную зависимость от иностранцев.

«Газпром» начал переходить с собственных запасов на среднеазиатский газ в 2002 году. Тогда Россия подписала со странами региона долгосрочные контракты на покупку их газа и совместную реализацию добычных проектов. Первым шагом к укреплению позиций «Газпрома» в Средней Азии стало созданное в 2002 году «Газпромом» и «КазМунайГазом» СП «КазРосГаз» – монопольного покупателя казахского газа с месторождений Тенгиз и Карачаганак. Кроме того, после тяжелейших переговоров в октябре 2004 года на базе Оренбургского ГПЗ «Газпрома» было создано СП, в котором 50% принадлежит «КазМунайГазу». Это СП должно было «замкнуть» на Россию переработку газа с Карачаганака. Если в 2003 году «КазРосГаз» закупал карачаганакский газ по 14 долларов, то в 2004 году согласился уже на 60 долларов. На уступки «Газпрому» пришлось идти потому, что в противном случае газ Карачаганака нашел бы путь к потребителю в обход России.

В 2002 году «Газпром» подписал соглашение до 2013 года с Узбекистаном на покупку 10 млрд куб. м в год. Годом позже «Газпром» стал оператором по транспортировке среднеазиатского газа через Узбекистан, а в 2004 году концерн и «Узбекнефтегаз» подписали 15-летнее соглашение о разделе продукции по добыче газа на месторождении Шахпахты с запасами 7,7 млрд куб. м[237].

В 2008 году «Газпром» купил 66,1 млрд куб. м среднеазиатского газа за 8 млрд долларов, в том числе 42,3 млрд куб. м в Туркмении[238].

Туркмения. С этим крупнейшим производителем природного газа в Центральной Азии, где в 2008 году было добыто 66 млрд куб. м газа, у «Газпрома» отношения складываются сложно. В 2003 году он заключил с «Туркменнефтегазом» 25-летний контракт на покупку 1,8 трлн куб. м газа: в 2004–2006 годах – 5–10 млрд куб. м по 44 долларов, а с 2007 года – 60–80 млрд куб. м. Но в 2006 году Сапармурат Ниязов предупредил, что цены возрастут до 100–125 долларов. Россия и Украина запротестовали, хотя потом «Газпром» согласился на 100 долларов.

Переговорная позиция Ниязова была сильна: его обхаживали американцы, предлагая другие маршруты транспортировки туркменского газа на Запад, в том числе Транскаспийский газопровод мощностью 30 млрд куб. м в год от туркменского берега Каспия к Турции. После кончины туркменбаши в 2006 году его преемник Гурбангулы Бердымухаммедов стал ориентироваться на альтернативные России рынки. В Ашхабад устремились делегации США и Евросоюза, заверявшие в готовности инвестировать в ТЭК страны и платить конкурентные цены за туркменский газ. В итоге Бердымухаммедов предложил ввести европейскую цену для России с 2009 года, а не с 2011 года[239].

В мае 2007 года президенты России, Казахстана и Туркмении подписали декларацию о строительстве Прикаспийского газопровода (ПКГ) мощностью 30 млрд куб. м для доставки казахского и туркменского газа в Россию. Начать строительство планировали в 2009 году[240]. ПКГ наносил серьезный удар по Nabucco – два проекта, завязанные на туркменский газ, одновременно реализовать невозможно. Но после подписания в мае 2008 года Туркменистаном и ЕС меморандума о взаимопонимании по энергетике позиции России ослабли[241].

Ситуация изменилась после визита президента Дмитрия Медведева в Ашхабад в июле 2008 года, когда Бердымухаммедов подтвердил свою приверженность газовому сотрудничеству с Россией. 25 июля «Газпром» подписал соглашение об участии в газовых проектах в Туркмении[242]. Казалось, Россия останется ее главным газовым партнером, закрепив контроль над туркменскими газотранспортными сетями[243].

Но у ПКГ есть конкурент – газопровод «Туркменистан – Китай». Летом 2007 года «Туркменгаз» и CNPC договорились о поставках в КНР с 2009 года до 30 млрд куб. м в год и начали строить трубу в Китай через Узбекистан и Казахстан. А в августе 2008 года Ашхабад предложил Пекину увеличить поставки до 40 млрд куб. м. Ведь если раньше объемы газовых запасов Туркмении вызывали вопрос, то в октябре 2008 года британская Gaffney, Cline & Associates объявила, что месторождение Южный Йолотань-Осман содержит 4–14 трлн куб. м газа[244].

В марте 2008 года Туркмения, Казахстан и Узбекистан объявили, что переводят «Газпром» на европейские цены с 2009 года.«Газпром» воспринял новость крайне спокойно. Ведь на тот момент цена в Европе превысила 370 долларов. На этом фоне 130 долларов, которые «Газпром» платил Ашхабаду, выглядели смешно. Да и основной удар от повышения цен пришелся бы на Украину как на потребителя среднеазиатского газа[245].

Кремль ожидал, что с переходом России на мировую цену вопрос об экспорте газа в другие страны просто отпадет. Но в начале 2009 года на переговорах с Туркменией в Кремле сорвалось заключение соглашения о газопроводе «Восток – Запад», который должен снабжать газом ПКГ. Подписать документ планировали по итогам переговоров. Однако среди подписанных соглашений его не оказалось. На вопрос журналистов: «Почему?» – Алексей Миллер тихо произнес: «Уходим», – и пошел к выходу[246].

Кроме того, конфликт между партнерами вспыхнул из-за взрыва туркменского газопровода весной 2009 года. «Газпром» прекратил закупки туркменского газа в апреле, когда у него резко упали продажи. В 2008 году «Газпром» покупал у Туркмении газ по 145 долларов. В I квартале 2009 года, готовясь к европейской цене, предложил уже 375 долларов[247], но не выдержал таких расходов[248]. 7 апреля концерн заявил, что снизит закупки. Но, по мнению Туркмении, выполнил угрозу слишком быстро: ее система не выдержала, и один из участков трубопровода взорвался. Аварию ликвидировали, но поставки не возобновились, камнем преткновения стала цена топлива. Взрыв сыграл на руку Nabucco – Туркмению и так тяготила трубопроводная зависимость от России[249].

Лишь в декабре 2009 года подписали поправки к долгосрочному контракту на поставки туркменского газа: они возобновились с января 2010 года по европейским ценам[250].

Сотрудничество с нефтедобывающими странами

«Газпром» давно провозгласил, что будет глобализироваться для усиления своих позиций в мире и для роста капитализации. При этом Россия, как в свое время СССР, ищет стратегических союзников за рубежом среди близких ей по духу стран. «Газпром» служит инструментом Кремля по укреплению политических связей с нефтегазодобывающими государствами. Так, с 2005 года концерн работает в Венесуэле, а в 2008 году создал СП с боливийской YPFB и французской Total. «Газпром» также присутствует в Индии и Вьетнаме.

Летом 2006 года много шума в Европе наделало подписание «Газпромом» и алжирской Sonatrach меморандума о взаимопонимании. Опасались, что альянс двух компаний может привести к росту цен в Европе, ведь «Газпром» и Sonatrach поставляют 36% потребляемого в ЕС газа[251]. Из этого начинания мало что вышло (Франция сделала все, чтобы не допустить альянса), но меморандум объединил европейцев в противостоянии российской газовой экспансии. В качестве утешительного приза в 2009 году «Газпром» приобрел у Sonatrach 49% в алжирском проекте «Эл Ассел».

«Газпром» с 2007 года активизировался в Ливии, получив активы от BASF и выиграв тендеры на лицензии. Концерн ведет переговоры по покупке у Eni ее доли в ливийском проекте «Элефант»[252].

В 2008 году «Газпром» объявил, что хочет добывать газ в Нигерии и вложить 1–2,5 млрд долларов в обмен на доступ к недрам[253]. Нигерия – страна с крупнейшими доказанными запасами газа в Африке, но там повстанцы лихо взрывают объекты нефтегазовой инфраструктуры. Нигерия, кроме того, предложила «Газпрому» участвовать в строительстве Транссахарского газопровода, который может стать крупным источником поставок газа в Европу[254].

Запад пугала и перспектива образования «газовой ОПЕК». С этим предложением к России обратился президент Ирана, идею поддержал Уго Чавес. В принципе, создание «газовой ОПЕК» невозможно: газовый рынок – в отличие от нефтяного – не является глобальным. Цена на газ зависит от биржевой цены нефти. Цель экспортеров газа – держать рынок в напряжении и взвинчивать цены. В ответ на угрозу создания «газовой ОПЕК», которую американцы назвали «вымогательством и рэкетом», еврокомиссар по энергетике Андрис Пиелбалгс заявил, что создание картеля вынудит ЕС форсировать развитие атомной и угольной энергетики[255].

В октябре 2008 года Россия, Иран и Катар снова заговорили о создании «газовой ОПЕК». Еврокомиссия традиционно ответила, что если такая организация появится, то комиссия будет вынуждена «пересмотреть свою энергетическую политику»[256]. В результате в 2008 году «Форум стран – экспортеров газа», которые добывают 37% газа в мире, из неформального объединения стал официальной организацией[257]. В отличие от ОПЕК, ее устав не предполагает согласования объемов добычи.

«Газпром» в Европе

К началу 2000-х годов имидж нашей страны на Западе улучшился, и энергетическое сотрудничество с Россией стало приоритетом для ЕС. Повышение эффективности экспорта газа оказалось первой задачей, которую поставил перед «Газпромом» Владимир Путин. Рецепты: отказ от посредников и приобретение газотранспортных и распределительных активов в Европе. Как сказал Александр Медведев, «приоритет новой экспортной политики „Газпрома“ состоит в выходе на конечного потребителя»[258]. Российская монополия хотела воспользоваться плодами либерализации энергетики Европы. Но ЕС заинтересован в диверсификации источников газа – ведь Европа импортирует 44% потребляемого газа, а к 2030 году эта доля может достичь 64%. Финляндия получает газ только из России, а Польша и Венгрия зависят от нашего топлива на 90%[259].

Постепенно политические отношения России с Евросоюзом стали ухудшаться, что сказалось и на газовом сотрудничестве. Первые попытки «Газпрома» купить активы (в Германии, Румынии и Венгрии) провалились. Брюссель не скрывал, что ЕС не заинтересован в расширении присутствия «Газпрома» на своем газовом рынке. Тогда «Газпром» предложил европейцам сделку – долю в российских добычных проектах за допуск к конечному потребителю. Был достигнут некоторый успех – например, с BASF. Но в целом предложения западных партнеров по обмену казались «Газпрому» неадекватными.

Ситуация накалилась до предела в 2006 году в истории с британской энергетической компанией Centrica. «Газпром» давно мечтал добраться до потребителей в Англии и захватить до 20% британского рынка газа. Великобритания первой либерализовала свой газовый сектор, и розничные цены там в 2005 году достигали 1200–1500 долларов. «Газпром» же тогда поставлял газ в Европу по 180–200 долларов. Монополия планировала «приобретение существующих игроков», продававших газ конечным потребителям[260]. Но ее планы пришлись не по вкусу британским политикам. Стоило появиться информации, что концерн интересуется Centrica, как местные чиновники забеспокоились, не является ли «Газпром» инструментом Кремля. Правительство стало разрабатывать поправки в законодательство, позволяющие накладывать вето на сделки, угрожающие национальной безопасности.

В ответ Путин заявил, что «Газпром» ищет новые рынки, поскольку на старых – в Европе – ему не позволяют развивать бизнес. Именно тогда «Газпром» договорился с китайской CNPC о поставках газа и объявил Америку приоритетным рынком. Западные комментаторы политики Москвы ввели в обиход термин «энергетический шантаж»[261].

Зато крепнет сотрудничество «Газпрома» с итальянской Eni. Дружба между Владимиром Путиным и премьер-министром Италии Сильвио Берлускони облегчает отношения между компаниями. Eni была партнером «Газпрома» по «Голубому потоку», работала на Северо-Астраханском месторождении, купила для концерна активы «ЮКОСа». В мае 2005 года бывший глава Eni Витторио Минкато, которого премьер Берлускони упрекал за пассивность в установлении отношений с Россией, решился подписать стратегическое соглашение с «Газпромом», дающее ему право поставлять 2 млрд куб. м газа в Италию. Вскоре Минкато покинул свой пост, а через несколько месяцев – уже при Паоло Скарони – соглашение расторгли со скандалом на всю Европу. Оппозиция подняла в парламенте вопрос о сомнительном составе учредителей компании Central Italian Gas Holding, которой Eni передала право поставок этого газа в Италию[262].

В ноябре 2006 года Eni и «Газпром» подписали соглашение о стратегическом партнерстве. А с 2007 года монополия получала право напрямую продавать итальянцам 3 млрд куб. м газа в год[263]. «Газпром» претендует на долю в Eni Power, которая производит и продает электроэнергию по Италии. Переговоры ведутся об участии концерна в ливийских активах Eni и в заводе СПГ в Египте.

В целом европейское наступление «Газпрома» идет с переменным успехом. Больших достижений он добился в Австрии: договорился о получении 50% в Central European Gas Hub – операторе газораспределительного узла в австрийском Баумгартене, который должен стать конечной точкой «Южного потока». Но при этом провалилась попытка «Газпрома» и «ЛУКОЙЛа» приобрести акции испанской Repsol – против выступило правительство Испании.

На газовый диалог России с Европой влияет и Энергетическая хартия. Европа настаивала на ее ратификации Россией. «Мы хотим прояснить, что мы предлагаем безопасность выполнения соглашений и ожидаем того же от России, особенно это касается правовой надежности контрактов и выхода на российский рынок», – сказала Ангела Меркель в 2006 году на саммите ЕС[264]. Россия же (в лице «Газпрома») категорически против. Александр Медведев в 2006 году заявил: «Хартия в ее нынешнем варианте – антироссийский документ, который не будет ратифицирован без серьезных изменений»[265]. Главные претензии «Газпрома» вызывает транзит. Дело в том, что договор к Энергетической хартии[266] включает обязательство государств-членов облегчить транзит энергетических материалов через свою территорию. А для «Газпрома» его газопроводы неприкосновенны.

Китай

В новом десятилетии завязались отношения между «Газпромом» и Китаем. Сначала в мае 2001 года Россия и Китай подписали протокол о намерениях по поставкам в КНР газа с западносибирских месторождений. В октябре 2004 года в ходе визита Владимира Путина в Китай руководители «Газпрома» и СNPC заключили соглашение о стратегическом сотрудничестве. Документ обозначил потребности КНР в российском газе – 20 млрд куб. м в год. Тогда надеялись, что поставки начнутся в 2010 году. В марте 2006 года (во время нового официального визита в Китай) «Газпром» и CNPC подписали «Протокол о поставках природного газа из России в Китай», которые должны были пойти с 2011 года в объеме 68 млрд куб. м.

Казалось, соглашение 2006 года – важный этап в реализации российских планов по диверсификации экспорта «голубого топлива». Однако было неясно, хватит ли у «Газпрома» газа, чтобы выполнить свои экспортные обязательства перед Европой, удовлетворить растущий внутренний спрос и наладить поставки в Китай. «Газпром» намеревался качать газ в Китай по двум направлениям: по западному (проект «Алтай» мощностью 30 млрд куб. м западносибирского газа) и по восточному. «Алтай» не был реализован, но свою политическую роль он сыграл: показал Европе, что России готова перенаправить газ на Восток[267].

Виктор Христенко признал, что ключевой вопрос переговоров «Газпрома» с Китаем – цена на газ. Взаимопонимание никак не достигается, а без него газопровод в Китай не будет построен, поскольку основа для решения о строительстве трубы – долгосрочные контракты на поставку газа[268]. Александр Медведев тогда заметил, что «переговоры непростые, китайцы – искусные переговорщики, это известно всем, кто сталкивается с ними, о чем бы ни шла речь»[269]. А ведь российский газ конкурирует с дешевым местным углем, которым богат Китай.

Осень 2009 года. Официальный визит в Китай премьера Владимира Путина. В новой версии соглашения – те же два газопровода, так и не начатые до сих пор. Уложиться в срок до 2011 года не удастся. Объемы поставок те же, но их начало из Западной Сибири сдвинулось на 2014–2015 годы. Газ из Восточной Сибири пойдет с Чаянды, запуск которой запланирован на 2016 год. «Газпром» потерял время в переговорах с Китаем: даже если концерну удастся выдержать новые сроки, на китайском рынке его опередила Туркмения. В конце 2009 года она запустила газопровод в КНР[270].

Кризис 2008–2009 годов

В 2008 году жизнь казалась «Газпрому» безоблачной. Президентом страны стал его бывший председатель совета директоров и верный защитник. Лицензии на федеральные месторождения сыпались как из рога изобилия. Правда, энергетику в правительстве стал курировать вице-премьер Игорь Сечин, председатель совета директоров давнего конкурента «Газпрома» – «Роснефти».

Капитализация концерна рвалась ввысь. В июне 2008 года Миллер пообещал, что через 7–10 лет она достигнет 1 трлн долларов. Его надежды питала цена нефти, которая летом превысила 145 долларов за баррель. Он считал, что цена уже в «обозримой перспективе» должна приблизиться к 250 долларов[271].

Но тут грянул кризис. «Газпром» не сразу осознал серьезность ситуации. В конце 2008 года Миллер говорил, что инвестиционная программа «Газпрома» на 2009 год составит 920 млрд рублей – на 12% больше рекорда 2008 года[272]. Господдержку концерну в кризис пообещал министр энергетики Сергей Шматко. Правда, звучали и отрезвляющие голоса: газовая отрасль «более инертна», чем нефтяная, и потому серьезнее пострадает от кризиса и будет дольше восстанавливаться, предупредил Владимир Путин[273]. Так и вышло. Уже в январе 2009 года добыча «Газпрома» упала на 13,7%. Но тогда главной причиной был конфликт с Украиной. Потом стал сказываться кризис. В мае спад составил 34,5%[274].

Пришлось экономить на инвестиционной программе, которую урезали на 24%. На 30% снизились капвложения на Ямале, ведь отложили на год запуск Бованенково. Другие статьи экономии – «Сахалин-2», «Северный поток», Штокман. Зато газопровод до Владивостока для саммита АТЭС-2012 получил 50 млрд вместо 11,5 млрд рублей [275].

Потеря европейского рынка в 2009 году для «Газпрома» была рекордной: доля концерна снизилась в I квартале 2009 года до 16%, хотя летом 2008 года она доходила до 31%. Причем спрос на газ в 23 странах Европы снизился в I квартале лишь на 5%, а поставки «Газпрома» в эти государства рухнули на 35%. Главная причина провала – слишком высокие цены «Газпрома» по сравнению с конкурентами[276].

За 2009 год в России были добыты 527,5 млрд куб. м газа, на 12% меньше, чем в 2008 году[277]. Это самый низкий показатель за всю историю России. И США, которые стали активно осваивать свои огромные запасы сланцевого газа, обогнали нас по объему добычи «голубого топлива».

Зато в кризис изменилось отношение к иностранцам: в сентябре 2009 года на совещании в Салехарде, куда позвали лидеров мировой энергетики, Владимир Путин предложил им участвовать в создании на Ямале крупного центра по производству СПГ, «заплатив за вход» технологиями, инвестициями и содействием в прорыве российского газа на новые рынки[278].

Кризис остро поставил вопрос перед «Газпромом»: как жить дальше в новых условиях, ведь глобальный спрос на газ восстановится не скоро. Сможет ли «национальное достояние» приспособиться к таким экономическим реалиям?

---

[1] BP Statistical Review of World Energy. June 2009. P. 22, 24.

[2] В компании Shell по всему миру трудятся 108 тыс. сотрудников, в компании Chevron – 62 тыс., и даже в мексиканской компании Pemex, прославившейся своей неэффективностью, – 150 тыс. человек.

[3] См.: Jonathan Stern. Soviet Natural Gas Development to 1990. Lexington: Lexington Books, 1980.

[4] Подробнее см.: Gustafson Thane. Crisis Amid Plenty. The Politics of Soviet Energy under Brezhnev and Gorbachev. Princeton University Press, 1989.

[5] http://www.yamburg.ru/about/history/

[6] NatWest Securities. Gazprom: Gas Superpower. September 1996. P. 15.

[7] Ведомости. 29 января 2008 года.

[8] Время новостей. 26 июля 2001 года.

[9] Бульвар. 6 июля 2004 года.

[10] Панюшкин В., Зыгарь М. «Газпром»: новое русское оружие. М.: Захаров, 2008. С. 17.

[11] Коммерсант-Власть. 27 ноября 2001 года.

[12] http://www.gazprom.ru/production/transportation/

[13] После распада СССР на Украине оказалось 34 млрд куб. м газа, в Латвии ¬- 2,1 млрд, в Узбекистане – 3,0 млрд, в Казахстане – 4,1 млрд, в Армении – 1,7 млрд.

[14] МЭА. Энергетическая политика России. Обзор 2002 года. Париж, 2002. С. 138.

[15] Нефть и капитал. 1996. № 5. С. 35.

[16] Коммерсант. 14 августа 2003 года.

[17] МЭА. Энергетическая политика России. Обзор 2002 года. Париж, 2002. С. 142–143.

[18] http://www.ma-journal.ru/monitor/7776/$

[19] Ведомости. 23 июня 2005 года.

[20] Ведомости. 21 июля 2008 года.

[21] Постановление Правительства РФ «Об обеспечении доступа независимых организаций к газотранспортной системе РАО «Газпром» от 14 июля 1997 года № 858.

[22] «О внесении изменений в Постановление Правительства РФ «О мерах по упорядочению государственного регулирования цен (тарифов)» от 7 марта 1995 года № 239.

[23] Нефть и капитал. 1998. № 2. С.13.

[24] Нефть и капитал. 2003. № 4.

[25] Приразломное месторождение было открыто в 1989 году. Извлекаемые запасы нефти – 65,3 млн т.

[26] Запасы Штокмановского месторождения, открытого в 1988 году, оцениваются в 3,2 трлн куб. м. Оно находится на глубине 280–360 м в 550 км от берега.

[27] Коммерсант. 7 ноября 1992 года.

[28] Новая газета. 27 марта 2000 года.

[29] Нефть и капитал. 1997. № 5. С. 85–88.

[30] В 2000-х годах решили отказаться от идеи построить платформу целиком в Северодвинске. Вместо этого была закуплена старая платформа на Западе и доставлена в Северодвинск для установки на уже построенное основание.

[31] Нефть и капитал. 1996. № 2. С. 68.

[32] Нефть и капитал. 2001. № 12.

[33] Нефть и капитал. 2004. № 10. С. 117.

[34] http://www.gazprom.ru/production/projects/pipelines/yamal_evropa/

[35] http://www.gasoil.ru/novosti/gazprom-i-region/skolko-by-nitochka-ni-vilas-a-gaza-net

[36] Нефть и капитал. 2005. № 12.

[37] Нефть и капитал. 2003. № 6.

[38] Нефть и капитал. 2008. № 8. С. 180.

[39] Ведомости. 29 января 2008 года.

[40] Торговая компания, которая закупала газ у «Газэкспорта» и продавала его Wingas, VNG и BASF.

[41] В России BASF тогда повезло меньше: в августе 1994 года «Газпром» подписал договор с немецкими машиностроительными фирмами Linde, Salzgitter-Grupре и BASF о строительстве в Новом Уренгое газохимического комплекса. BASF, переговоры с которым велись больше года, должен был поставить «Газпрому» технологию и обеспечить техническую поддержку работы комплекса. Но проект так и не был реализован. BASF потерял на нем более 1 млрд марок и в 1999 году заморозил проект.

[42] Gundi Royle, Gazprom: A Colossus Rises, Morgan Stanley. 17 September. 1996. P. 9.

[43] Gundi Royle, Gazprom: A Colossus Rises, Morgan Stanley. 17 September. 1996. P. 4.

[44] O’Sullivan S. Gazprom: A Strategic Assessment, MC Securities. London. October 1996. P. 75.

[45] Нефтегазовая вертикаль. 2005. № 15. С. 44.

[46] Подробнее см.: Нефть и капитал. 2000. № 1.

[47] Русский Forbes. 26 марта 2007 года.

[48] Falaleyev I. Gazprom: Leveraged to European Growth, Salomon Brothers. 18 September 1996. P. 7.

[49] Нефть и капитал. 1995. № 6. С.27.

[50] Коммерсант-Власть. 27 ноября 2001 года.

[51] Нефть и капитал. 1995. № 12. С. 36.

[52] Нефть и капитал. 1995. № 5. С. 24.

[53] Деньги. 20 мая 1998 года.

[54] Нефть и капитал. 1997. № 12. С. 24.

[55] Газета. 19 августа 2004 года.

[56] Нефть и капитал. 1998. № 9. С. 15–16.

[57] Коммерсант-Власть. 27 ноября 2001 года.

[58] Панюшкин В., Зыгарь М. «Газпром»: новое русское оружие. С 46–50.

[59] Коммерсант-Власть. 27 ноября 2001 года.

[60] Нефть и капитал. 1999. № 12. С. 34.

[61] Нефть и капитал. 1996. № 2. С.10.

[62] Нефть и капитал. 1995. № 1. С. 63.

[63] Falaleyev I. Gazprom: Leveraged to European Growth, Salomon Brothers. 18 September 1996. P. 35.

[64] Нефть и капитал. 1995. № 12. С. 36.

[65] Falaleyev I. Gazprom: Leveraged to European Growth, Salomon Brothers. 18 September 1996. P. 35.

[66] Gundi Royle, Gazprom: A Colossus Rises, Morgan Stanley. 17 September. 1996. P. 4.

[67] Falaleyev I. Gazprom: Leveraged to European Growth, Salomon Brothers. 18 September 1996. P. 13.

[68] Нефть и капитал. 1998. № 8. С. 36.

[69] Нефть и капитал. 1996. № 2. С.7.

[70] Нефть и капитал. 1998. № 8. С. 38.

[71] Газовая промышленность. Апрель 2002 года.

[72] Falaleyev I. Gazprom: Leveraged to European Growth, Salomon Brothers. 18 September 1996. P. 33.

[73] Коммерсант. 4 октября 2000 года.

[74] Нефть и капитал. 2000. № 5.

[75] ТЭК: Федеральный справочник (1999–2000). М., 2001. С. 65.

[76] Панюшкин В., Зыгарь М. «Газпром»: новое русское оружие. С. 35.

[77] Указ Президента РФ «Об обеспечении надежного газоснабжения потребителей РАО „Газпром“ в 1994–1996 годах» от 6 декабря 1993 года

№ 2116.

[78] NatWest Securities // Gazprom: Gas Superpower. September 1996. P. 15.

[79] Нефть и капитал. 1995. № 12. С. 35.

[80] Формально в соответствии с Указом Президента РФ «Об обеспечении надежного газоснабжения потребителей РАО „Газпром“ в 1994–1996 годах» от 6 декабря 1993 года № 2116 пошлина была снижена с 18 до 5 экю, при этом «Газпрому» было разрешено платить лишь 0,5 экю за тонну условного топлива.

[81] Нефть и капитал. 1995. № 3. С. 65.

[82] Нефть и капитал. 1995. № 9. С. 6–8.

[83] В 1985–1986 годах было заключено пять Ямбургских межправительственных соглашений между СССР и Чехословакией, ГДР, Польшей, Венгрией и Болгарией. По ним пять стран строили объекты газовой инфраструктуры в СССР, получая оплату газом Ямбурга, осваиваемого в рамках соглашений. За 1992–1998 годы по соглашениям было поставлено 83,8 млрд куб. м. Срок последних соглашений истек в 1998 году. (См.: Коммерсант. 22 мая 2009 года).

[84] Коммерсант-Власть. 27 ноября 2001 года.

[85] Нефть и капитал. 1996. № 1. С. 59.

[86] Коммерсант-Власть. 27 ноября 2001 года.

[87] Панюшкин В., Зыгарь М. «Газпром»: новое русское оружие. С. 43.

[88] Русский Forbes. 26 марта 2007 года.

[89] Панюшкин В., Зыгарь М. «Газпром»: новое русское оружие. С. 59.

[90] 17 ноября 1997 года в Москве был подписан меморандум о взаимопонимании между «Газпромом», «ЛУКОЙЛом» и Royal Dutch/Shel, в рамках которого англо-голландская компания, в частности, обязалась инвестировать до 1 млрд долларов в конвертируемые облигации «Газпрома». Одной из целей тройственного союза было участие в приватизации «Роснефти».

[91] Власть. 5 июня 2001 года.

[92] Деньги. 8 июля 1998 года.

[93] Подробнее см.: Панюшкин В., Зыгарь М. «Газпром»: новое русское оружие. С. 69.

[94] Отношения между «Газпромом» и НТВ начались в 1995 году, когда Владимир Гусинский, привлекая деньги для развития НТВ, продал блокирующий пакет «Газпрому». Вскоре после выборов 1996 года «Газпром» купил 30% акций владельца НТВ – компании «Медиа-Мост». В начале 1998 года «Газпром» создал холдинг «Газпром-медиа» для управления своими медиаактивами. «Газпром» вложил в медиаактивы Владимира Гусинского – владельца «Группы «Мост» от 900 млн до 1,2 млрд долларов. В 2000 году «Газпром» потребовал от Гусинского вернуть долги. 13 июня 2000 года Гусинского арестовали, 16 июня предъявили обвинение в мошенничестве в особо крупном размере. В тот же день его освободили из-под стражи, взяв подписку о невыезде. Свободу Гусинский получил в обмен на акции «Медиа-Моста». 3 апреля 2001 года Альфред Кох был избран председателем совета директоров НТВ. Борис Йордан стал гендиректором НТВ. В ноябре того же года «Газпром-медиа» получил по решению суда блокирующие пакеты «НТВ-плюс», «ТНТ-телесеть» и издательства «Семь дней». – http://www.lenta.ru/lib/14160013/#41#41

[95] Деньги. 16 июня 1999 года.

[96] Подробнее см.: Панюшкин В., Зыгарь М. «Газпром»: новое русское оружие. С. 77.

[97] Нефть и капитал. 2001. № 10.

[98] «Стройтрансгаз» был создан в 1990 году на базе Министерства строительства предприятий нефтяной, газовой и нефтехимической отрасли. Крупнейший его заказчик – «Газпром».

[99] Независимая газета. 16 января 2001 года.

[100] Нефть и капитал. 2000. № 11.

[101] «Стройтрансгазу» в 1994 году передали 4,83% акций «Газпрома», за которые он заплатил 2,5 млн долларов при рыночной цене пакета 70 млн долларов.

[102] Нефть и капитал. 2008. № 8. С. 24.

[103] Ведомости. 29 января 2008 года.

[104] Многие трейдеры создавались при участии «Газпрома». Так, Progress Gas Trading (PGT) была учреждена «Газпромом» на пару с югославской фирмой Progress, близкой к бывшему премьер-министру Сербии Мирко Марьяновичу. Как всегда, важную роль играли личные знакомства, Юрий Вяхирев знал руководителя болгарского Overgas Сашо Дончева со студенческих времен.

[105] Ведомости. 23 октября 2007 года.

[106] Панюшкин В., Зыгарь М. «Газпром»: новое русское оружие. С. 113–114.

[107] Нефть и капитал. 2002. № 10.

[108] Ведомости. 22 декабря 2006 года.

[109] Нефть и капитал. 2008. № 8. С. 140.

[110] Нефть и капитал. 2005. № 4.

[111] http://siteresources.worldbank.org/EXTGGFR/Resources/344690Sanitation0and0hygiene0at0wb.pdf

resourceurlname=344690Sanitation0and0hygiene0at0wb.pdf

[112] BP Statistical Review of World Energy. June 2010. P. 27.

[113] Ведомости. 16 апреля 2007 года.

[114] Нефтегазовая вертикаль. 2004. № 16. С. 56.

[115] Нефтегазовая вертикаль. 2003. № 8. С.45.

[116] Нефть и капитал. 2003. № 6.

[117] Нефтегазовая вертикаль. 2005. № 12. С. 80.

[118] Нефть и капитал. 2005. № 6.

[119] Нефть и капитал. 2001. № 11.

[120] http://www.gazprom.ru/production/projects/deposits/yrm/

[121] Кроме них, за 2000-е годы «Газпром» запустил Вынгаяхинское (5 млрд куб. м в год), Ен-Яхинское (5 млрд), Еты-Пуровское месторождения (15 млрд), Таб-Яхинский участок (5 млрд) и Песцовую площадь (27,5 млрд) Уренгойского месторождения, а также Анерьяхинскую площадь Ямбургского месторождения (10 млрд куб. м в год). – http://www.gazprom.ru/press/news/2006/october/article55891/

[122] http://minenergo.gov.ru/news/experts/1924.html

[223] http://www.gazprom.ru/press/news/2008/december/article56875/

[124] Ведомости. 10 октября 2006 года.

[125] Moscow Times. 30 октября 2006 года.

[126] Панюшкин В., Зыгарь М. «Газпром»: новое русское оружие. С. 206.

[127] Нефть и капитал. 2008. № 8. С. 146.

[128] Ведомости. 16 августа 2007 года.

[129] Petroleum Economist. October 2009.

[130] Нефтегазовая вертикаль. 2002. № 16. С. 26.

[131] «Пургаз» владел лицензией на Губкинское месторождение – основное добывающее предприятие «Итеры». В 2001 году «Газпром» принял решение о выкупе акций «Пургаза» и о компенсации «Итере» 5,7 млн рублей, которые компания вложила в разработку Губкинского месторождения.

[132] Нефть и капитал. 2002. № 3.

[133] Нефтегазовая вертикаль. 2002. № 18. С. 51.

[134] Ведомости. 22 июня 2007 года.

[135] Новая газета. 25 августа 2003 года.

[136] Его запасы – 1,2 трлн куб. м газа и 40–60 млн т газового конденсата.

[137] http://www.rbcdaily.ru/2009/05/27/tek/416424

[138] Коммерсант. 23 июня 2005 года.

[139] http://www.ngfr.ru/library.html?novatek

[140] Нефть и капитал. 2005. № 7.

[141] Russia’s IPO Pioneers. The PBN Company. 2005.

[142] Нефть и капитал. 2006. № 8.

[143] http://www.rbcdaily.ru/2009/05/28/tek/416629

[144] Нефтегазовая вертикаль. 2009. № 18. С. 39.

[145] Ведомости. 15 июля 2009 года.

[146] http://www.newsru.net/finance/15jul2009/timchenko.html

[147] Нефтегазовая вертикаль. 2003. № 8. С.39.

[148] Нефтегазовая вертикаль. 2002. № 8. С. 53.

[149] Ведомости. 29 января 2008 года.

[150] Ведомости. 14 августа 2008 года.

[151] Нефть и капитал. 2008. № 8. С. 55.

[152] http://premier.gov.ru/pda/premier/press/ru/1027.html

[153] Ведомости. 16 октября 2005 года.

[154] http://www.government.gov.ru/content/presscenter/pressroundup/archive/2004/11/16/8769495.htm

[155] Нефтегазовая вертикаль. 2005. № 8–9. С. 107.

[156] Sibir Energy и «Сибнефть» в 2000 году пополам создали СП «Сибнефть-Югра». В 2002–2003 годах доля «Югранефти» (структуры Sibir Energy) в «Сибнефть-Югре» размылась до 0,98%, а 49,04% получили подконтрольные «Сибнефти» офшоры. О сокращении ее доли Sibir Energy узнала год спустя и тут же инициировала десятки исков в российские и зарубежные суды. Корпоративные войны между «Газпром нефтью» вместе с «Татнефтью» против Sibir Energy вместе с Московской нефтегазовой компанией (МНГК) с 2002 года велись и за контроль над Московским НПЗ. Лишь в 2007 году «Газпром нефть» и МНГК договорились о совместном управлении предприятием.

[157] «Арктикгаз», «Уренгойл» и «Нефтегазтехнология» владеют лицензиями на месторождения в ЯНАО с суммарными запасами 5 млрд баррелей нефтяного эквивалента.

[158] Ведомости. 28 сентября 2009 года.

[159] Подробнее см.: Нефть и капитал. 2008. № 8. С. 197.

[160] Ведомости. 17 октября 2005 года.

[161] «Программа создания в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке единой системы добычи, транспортировки газа и газоснабжения с учетом возможного экспорта газа на рынки Китая и других стран АТР».

[162] http://gasforum.ru/dokumenty/1867/

[163] Компания Shell заявила об увеличении инвестиций по проекту «Сахалин-2» до 2014 года с 12 млрд до 20 млрд долларов и о переносе начала поставок СПГ с осени 2007 года на лето 2008 года.

[164] Нефть и капитал. 2006. № 12. С. 38.

[165] Ведомости. 22 декабря 2006 года.

[166] Правление «Газпрома» 26 апреля 2007 года приняло стратегию по СПГ. Благодаря СПГ «Газпром» планировал выйти на рынки Северной Америки, Испании и стран АТР, а в будущем – Южной Америки и Индии. Основным источником газа для сжижения считались Штокман и ресурсы сахалинского шельфа. (См.: Нефть и капитал. 2007. № 6).

[167] Нефтегазовая вертикаль. 2006. № 7. С. 25.

[168] Коммерсант. 29 декабря 2005 года.

[169] Ведомости. 20 июня 2007 года.

[170] В 2007 году Минпромэнерго подготовило распоряжение правительства о переводе в статус федерального значения 32 газовых месторождений из нераспределенного фонда недр «в целях обеспечения энергетической безопасности РФ». Их суммарные ресурсы составляют 5,2 трлн куб. м, крупнейшие – Крузенштернское месторождение в ЯНАО (запасы газа 1,67 трлн куб. м), Чаяндинское в Якутии (1,24 трлн куб. м) и Ленинградское в Карском море (1,05 трлн куб. м). (См.: Ведомости. 24 августа 2009 года).

[171] http://www.lenpravda.ru/digest/federal/266885.html

[172] Крупнейшие акционеры банка – «Газпром» (41,73%) и пенсионный фонд «Газфонд» (50% плюс 1 акция).

[173] Ведомости. 25 апреля 2007 года.

[174] В 2005 году на балансе специализированного дочернего общества «Газпрома» было консолидировано 10,49% акций РАО «ЕЭС России».

[175] Ведомости. 30 июля 2007 года.

[176] Коммерсант. 14 июня 2007 года.

[177] Ведомости. 18 июня 2007 года.

[178] Ведомости. 28 апреля 2008 года.

[179] http://www.novoteka.ru/event/10374432

[180] http://www.grani.ru/Economy/m.101185.html

[181] ОМЗ производит оборудование для атомной энергетики, горнодобывающей промышленности и металлургии.

[182] http://www.gazprombank.ru/group/company/7115/

[183] Панюшкин В., Зыгарь М. «Газпром»: новое русское оружие. С. 238–239.

[184] Ведомости. 27 декабря 2007 года.

[185] Нефтегазовая вертикаль. 2003. № 4. С.48.

[186] http://www.newsru.com/finance/15mar2004/gas.html

[187] Ведомости. 9 марта 2006 года.

[188] Ведомости. 26 декабря 2005 года.

[189] http://www.lenta.ru/lib/14160013/

[190] Ведомости. 11 июля 2007 года.

[191] Нефтегазовая вертикаль. 2009. № 17. С. 15.

[192] Население потребляет примерно 20% газа, продаваемого «Газпромом» внутри страны (остальное – промышленность). За 2000–2008 годы цена газа для населения выросла с 220 до 1266 рублей за 1000 куб. м. Для промышленности газ подорожал с 351 до 1711 рублей. (См.: Ведомости. 16 апреля 2008 года).

[193] Милов В., Селивахин И. Проблемы энергетической политики // Рабочие материалы Московского центра Карнеги. 2005. Вып. 4. С. 27–28.

[194] Ведомости. 14 августа 2008 года.

[195] Ведомости. 13 ноября 2006 года.

[196] Ведомости. 14 ноября 2006 года.

[197] Ведомости. 28 мая 2008 года.

[198] Нефтегазовая вертикаль. 2009. № 17. С. 5.

[199] Ведомости. 10 октября 2007 года.

[200] Ежегодно нефтяники экспортируют 1,5 млн т этого газа в СНГ, страны Балтии, Финляндию, Венгрию, Польшу, Словакию и Турцию.

[201] http://www.lobbying.ru/content/campanies/id_23.html

[202] http://www.gazprom.ru/production/projects/pipelines/nord-stream/

[203] Ведомости. 12 декабря 2005 года.

[204] Панюшкин В., Зыгарь М. «Газпром»: новое русское оружие. С. 198.

[205] «Газпром» и Wintershall создали в 2003 году СП «Ачимгаз» для добычи газа из ачимовских отложений Уренгойского месторождения. Проектная добыча составит 8,3 млрд куб. м в год. «Газпром» выкупает 100% газа «на скважине».

[206] http://www.gazprom.ru/press/news/2007/october/article56297/

[207] Ведомости. 6 мая 2006 года.

[208] http://www.gazprom.ru/press/news/2008/october/article56795/

[209] Ведомости. 19 февраля 2008 года.

[210] Ведомости. 9 апреля 2008 года.

[211] Ведомости. 6 ноября 2009 года.

[212] http://www.nord-stream.com/ru/the-pipeline/milestones.html

[213] http://www.south-stream.info/index.php?id=14

[214] http://www.rian.ru/gas_spravki/20090115/159289936.html

[215] Bloomberg. 13 July 2009.

[216] Ведомости. 14 июля 2009 года.

[217] http://neftegaz.ru/news/view/90529/

[218] Нефть и капитал. 2009. № 11.

[219] http://south-stream.info/index.php?id=14

[220] Ведомости. 5 июля 2007 года.

[221] Гриб Н. Газовый император. М.: ЭКСМО – Коммерсант, 2009. С. 31.

[222] Гриб Н. Газовый император. С. 56.

[223] Ведомости. 25 декабря 2006 года.

[224] Нефтегазовая вертикаль. 2009. № 11. С. 68.

[225] Гриб Н. Газовый император. С. 77.

[226] Подробнее см.: Нефть и капитал. 2008. № 8. С. 200.

[227] Ведомости. 15 декабря 2005 года.

[228] Ведомости. 11 января 2006 года.

[229] «Газпром экспорт» покупал газ в Средней Азии (около 60 млрд куб. м в год), продавал его на границе этих стран RosUkrEnergo (цена не раскрывается). RUE поставлял 55 млрд куб. м газа «Укргазэнерго» по 179,5 доллара, остаток экспортировал в Европу. «Укргазэнерго» 55 млрд куб. м продавал на Украине – промпредприятиям, «Нафтогазу» по 200 долларов. (См.: Ведомости. 6 марта 2008 года).

[230] Ведомости. 21 ноября 2008 года.

[231] Подробнее см.: Гриб Н. Газовый император. С. 70.

[232] Smart Money. 19 января 2009 года.

[233] Подробнее см.: Гриб Н. Газовый император. С.101–102.

[234] Подробнее см.: Нефть и капитал. 2008. № 8. С. 201.

[235] Гриб Н. Газовый император. С. 46.

[236] Панюшкин В., Зыгарь М. «Газпром»: новое русское оружие. С. 143.

[237] Нефть и капитал. 2004. № 11.

[238] http://www.gazprom.ru/production/central-asia/

[239] Гриб Н. Газовый император. С. 207.

[240] http://www.gazprom.ru/production/projects/pipelines/pg/

[241] Нефть и капитал. 2008. № 8. С. 1981.

[242] Нефтегазовая вертикаль. 2008. № 19. С. 89.

[243] Smart Money. 7 июля 2008 года.

[244] http://www.oilandgasinsight.com/file/69910/gaffney-cline-associates-reveals-turkmen-reserves-potential.html

[245] Smart Money. 17 марта 2008 года.

[246] Ведомости. 26 марта 2009 года.

[247] В январе 2009 года Владимир Путин говорил, что в среднем азиатский газ стоил 340 долларов (против 50 долларов в России и 383 долларов в Европе).

[248] Ведомости. 19 октября 2009 года.

[249] Нефтегазовая вертикаль. 2009. № 11. С.67.

[250] http://www.gazprom.com/press/news/2009/december/article73501/

[251] Ведомости. 9 августа 2006 года.

[252] Ведомости. 10 июня 2009 года.

[253] Ведомости. 9 января 2008 года.

[254] ИА «Финмаркет». 7 июня 2008 года.

[255] Ведомости. 9 апреля 2007 года.

[256] Нефтегазовая вертикаль. 2008. № 20. С. 26–27.

[257] Ведомости. 24 декабря 2008 года.

[258] Нефтегазовая вертикаль. 2008. Специальный выпуск. С.6.

[259] Ведомости. 21 апреля 2006 года.

[260] Ведомости. 18 апреля 2006 года.

[261] Нефть и капитал. 2008. № 8. С. 202.

[262] Подробнее см.: Нефтегазовая вертикаль. 2008. № 19. С. 38.

[263] Нефть и капитал. 2008. № 8. С. 71.

[264] Нефть и капитал. 2006. № 10.

[265] Гриб Н. Газовый император. C. 25.

[266] Энергетическую хартию подписали в Гааге в 1991 году 53 государства как политическое обязательство по сотрудничеству в энергетике. Договор к Энергетической хартии (ДЭХ) был заключен в Лиссабоне в 1994 году и вступил в силу в 1998 году. Россия подписала ДЭХ в 1994 году и применяет его на временной основе.

[267] Нефть и капитал. 2006. № 12.

[268] Ведомости. 28 апреля 2008 года.

[269] Нефтегазовая вертикаль. 2007. № 7. С. 42.

[270] Ведомости. 12 октября 2009 года.

[271] Ведомости. 10 сентября 2008 года.

[272] Ведомости. 8 декабря 2008 года.

[273] Ведомости. 2 ноября 2009 года.

[274] Ведомости. 3 июня 2009 года.

[275] Ведомости. 30 сентября 2009 года.

[276] Ведомости. 28 октября 2009 года.

[277] BP Statistical Review of World Energy. June 2010. P. 24.

[278] Нефтегазовая вертикаль. 2009. № 22. С. 14–16.